Пепел на ветру - Ольга Гусейнова

– Нет, Олег ошибается, ну какая же ты маленькая? Вон, смотри, какая ты большая… скоро маму догонишь…

Лиза быстро закивала и перехватила инициативу:

– Вот и я ему о том же сказала, а он говорит, что только маленькие с мамой спят, а большие все самостоятельные и…

Кирилл вскинул взгляд на Олега, у которого уже уши заалели, но тут увидела, как торжествующе вспыхнули глаза сура, можно сказать в них родилась новая звезда, так ярко они засияли, но его голос оставался все таким же понимающим и вкрадчивым:

– Ну, в этом вопросе я с Олегом, конечно, согласен полностью, Лисенок. С мамами спят либо совсем малыши, либо… папы. Давай так сделаем, вот когда Лидия, Павел и Олег переедут к себе домой, ты будешь спать в своей комнате, а я буду спать с твоей мамой… Тогда точно больше никто не скажет, что ты маленькая, потому что спишь с мамой и боишься спать одна. Договорились?

Ничего себе поворот, я даже растерялась от неожиданности. Руслан, Павел и Лида с огромным трудом сдерживали смех, а Олег, расслабившись и вернув себе прежний цвет лица, вальяжно уселся на стуле, с интересом поглядывая на нас.

Лиза нахмурила золотистые бровки, подумала немного, а потом осторожно спросила:

– А ты что, теперь мой папа? Ну, раз ты с мамой в одной кровати спать будешь?

Кирилл крепко прижав девочку к себе, поверх белокурой головки бросил на меня удовлетворенную плотоядную улыбочку, а девочке промурлыкал:

– Да, Лисенок! Теперь я твой папа. И если тебя кто будет обижать, оторву уши за свою девочку…

Нет, ну и как это называется!

– Кир, это непедагогично, такие высказывания… – вмешалась Лида

– Зато полностью отражает истину. – хмыкнул Кирилл.

– Мам, так это правда? – Лиза повернулась ко мне и с надеждой спросила. – Что дядя Кирилл теперь мой папа?

Скрипнув зубами и бросив предупреждающий о грядущих разбирательствах взгляд на сура, нарисовала улыбку и… И не смогла отказать надежде, засветившейся в ясных зеленых глазах девочки. Я только кивнула.

Лиза радостно повопила с минуту, прыгая на Кирилле, потом слезла с его колен, предварительно чмокнув довольного собой новоявленного отца в щеку, а затем с торжествующей миной на хитрющем лице прошествовала мимо Олега. Потом все же не выдержала и, показав ему язык, умчалась играть дальше. Я же попросила Олега:

– Олежек, может ты тоже пойдешь поиграешь?

Мальчик, понятливо хмыкнув, вышел следом за Лизой. Я же рассерженной кошкой резко повернулась к Кириллу, который с интересом наблюдал за мной. И никакого раскаянья на его лице не наблюдалось. Ни граммулички. Затем тихо прошипела, чтобы дети не слышали:

– Нельзя, слышишь, нельзя использовать ребенка в наших с тобой играх. Это аморально и не правильно, и вообще, подло. Ты понимаешь это?

Увиденные мною раньше небеса в голубых глазах Кирилла потемнели, словно буря приближается. Он поднялся слитным, грациозным и очень опасным движением – подобно хищнику, подобравшемуся для нападения. Подошел ко мне и тихо сказал на ухо:

– Я понимаю, Кирюш, ты играешь. – Его ладони легли на мои руки, слегка погладив. – Это для тебя игра и, соответственно, так ты и воспринимаешь многие мои поступки и слова. А я, увы, не играю, милая моя. Для меня это жизненно необходимо – привязать тебя к себе всеми доступными способами. Сейчас наша дочь мне в этом немного помогла, но я не считаю это подлостью, потому что не соврал ей. Сказал, что я теперь ее отец, и это правда, и от своего слова никогда не откажусь. Сказал, что вместе спят папы и мамы – это тоже правда, разве не так? А раз ты мама, а я папа, значит спать мы будем вместе… А дальше жизнь покажет…

– А ты, конечно же, ей в этом поможешь?! – напомнила, раздраженно хмыкнув.

– А ты как думала? – Кирилл ощерился в злой усмешке, но мне показалось, за ней он спрятал… боль? Печаль? – Я же сказал тебе, что очень деятельный мужчина. И ждать у моря погоды не намерен, я сам творец своего счастья, и тебе стоит с этим смириться.

Нечаянно замеченная боль в его глазах вызвала странную усталость от всех этих споров и игр, поэтому я честно сказала:

– Знаешь Кирилл иногда я восхищаюсь тобой, у тебя куча достоинств и… и в тоже время ты похож на танк – прешь без разбора куда, не замечая препятствий, а между тем этими препятствиями иногда бывают мои чувства.

Кирилл приподнял мой подбородок и тихо спросил:

– А может это страхи, а не чувства? – замерев, я уставилась на него.

И тут начался своеобразный допрос, причем не обращая внимания на невольных зрителях в лице Павла, Лиды и Руслана, но они сидели тихонько и не вмешивались.

– Я противен тебе?

Я только отрицательно мотнула головой, краем глаза замечая, как невольные свидетели нашего выяснения отношений начали покидать гостиную.

– Ты хочешь меня?

Смутилась и покраснела. Пальцы на моем подбородке напряглись, не давая опустить голову, а синие глаза не отпускали мои.

– Вот… хочешь! И я это вижу, чувствую и ощущаю, и счастлив поэтому. Скажи, я нужен тебе? – Уставилась на него, не зная как ответить, а точнее, стесняясь. Но он вынуждал ответить честно: – Если я исчезну из твоей жизни, тебе станет легче или приятнее?

Мне стало нехорошо, ощутила, как кровь отхлынула от лица. Страшно, если он исчезнет, да, несомненно. И судя по его удовлетворенному взгляду, он это заметил.

– Я вижу, ты уже не хочешь отпустить меня насовсем? – он пристально смотрел на меня и ждал ответа. Ждал с упорством и настойчивостью, чтобы я сама призналась. Ему, а главное – себе.

Судорожно сглотнув, я испуганно посмотрела на него и попыталась кивнуть, но его пальцы твердо держали мой подбородок. Пришлось отвечать:

– Нет, не хочу, чтобы ты исчезал.

Кирилл, улыбнулся мягко, нежно и спросил, чуть склоняя лицо ко мне:

– Значит, мы – семья?!

Вздрогнула от этого слова и необратимости последствий своего ответа. Сур-сур, ну дал бы мне еще чуть-чуть времени, чтобы привыкнуть, осознать, а он давит, отвоевывает каждый сантиметр моего личного пространства, заполняет мою жизнь собой без остатка. Но я чувствовала, если сейчас откажусь или отступлю, предположить его дальнейшее поведение не реально. Он не зря меня предупреждал не так давно, что инстинкт защитника снять невозможно и вылечить тоже, да и некому. И не хочу. Похоже, у меня он тоже в отношении него сработал, только по-другому, наверное…

Твердо посмотрела на него и ответила:

– Я согласна, мы – семья! – Порадовалась, что в моем голосе не было и нотки сомнения или неуверенности.

Кириллу тоже понравилось, он склонился ко мне и впился в губы поцелуем. Жестким с легкой горчинкой моего поражения и его победы, но буквально через несколько секунд губы смягчились, показывая, что он сам побежден. Теперь точно мой, навсегда, как бы невероятно раньше это слово для меня не звучало. Р-р-р, какой сладкий стал поцелуй, такой нежный и зовущий. Предлагающий откликнуться на чувства, раскрыться и довериться…