Двойной захват - Олег Владимирович Кондратьев

в такую погоду он не рискнул подняться на верхнюю палубу, нешуточно опасаясь, как бы даже легким порывом ветра его не перебросило через леерное ограждение. «А если кто-нибудь еще и подтолкнет?»

«Надо просто часок отдохнуть в койке», – с этой мыслью Сергей открыл дверь каюты, только тут сообразив, что ведь уходя запер ее на ключ. Даже испугаться сил уже не было, тем более что голос прозвучал из темноты вполне миролюбиво:

– Да вы заходите, Сергей Михайлович, не стесняйтесь. А дверку прихлопните, пожалуйста.

В его любимом кресле удобно расположился Павел Бельский.

* * *

Военный аэродром в Сафонове был знаком Кулебяке. Поле, да и все. Причем довольно неровное и запущенное. Познаний в авиации Федору Генриховичу не хватило, чтобы определить марку поджидавшего его самолета. «Транспортник какой-то», – подумал он. Однако внутри его проводили в очень комфортабельную, хотя и маленькую каюту с четырьмя креслами, низким столиком между ними и чем-то, напоминающим миниатюрную стойку бара в левом углу. Сопровождавший его летчик сказал только: «Если что понадобится, нажмите вот эту кнопку вызова», – и исчез в пилотской кабине.

Тревожить никого Кулебяка не пожелал, здраво рассудив, что все, что требуется, и так будет выполнено, а о чем положено – сообщено. Оказалось, что не положено ни о чем, так как за весь полет к нему никто не подошел ни разу. Трижды приоткрывалась дверь к пилотам, и кто-то из темноты оглядывал адмирала, удобно расположившегося в кресле и безмятежно дремлющего. Потом дверь так же тихо прикрывалась, и ничто более не нарушало его уединения. О подлете к месту назначения его предупредили минут за десять, не сочтя нужным, однако, сообщить место посадки. Спросить Кулебяка посчитал нетактичным.

Оглядевшись с высоты поданного трапа, адмирал решил, что это Тушинский аэродром, хотя находились они на самом дальнем краю летного поля. Какие-то низкие строения едва были заметны вдалеке. Сбоку от полосы, метрах в пятидесяти от их самолета, стояла черная приземистая автомашина с тонированными стеклами. У трапа самолета поджидали пять человек в темных костюмах и белых рубашках. «Охрана», – решил Кулебяка. Прав он оказался лишь отчасти, так как стоило ему ступить с трапа на бетонную полосу, от этой группы людей отделился один, ничем внешне не примечательный, сделал несколько шагов в сторону адмирала и приветливо протянул руку:

– С прибытием вас, Федор Генрихович.

Баритон был легко узнаваем. Именно с его обладателем Кулебяка общался по телефону. Вероятно, зная эту особенность своего голоса, помощник Президента не счел необходимым напоминать о дневном разговоре.

– Меня зовут Роман Ильич. Давайте побеседуем в машине, ветер уж больно прохладный.

Кулебяка кивнул:

– Как вам будет удобно.

В машине они были только вдвоем. Четверка охранников расположилась симметрично вдоль бортов автомобиля спинами к нему. «Прослушка» и «проглядка» полностью исключались. Вообще-то Федор Генрихович думал, что его отвезут в какой-нибудь кремлевский кабинет. По этому случаю и костюм новый гражданский надел. А сейчас не только молчаливо согласился с помощником Президента, но и одобрил: лучшего обеспечения секретности добиться было трудно.

– Позвольте, господин адмирал, мне сразу же внести некоторую ясность. Наша встреча абсолютно неофициальна. Все, здесь произнесенное, нигде не будет записано. Но вы должны понимать, что последствия могут быть самые-самые… Из краткого разговора с нашим общим знакомым, к которому вы обратились по телефону в частном порядке, я знаю, что никаких подтверждающих документов у вас нет. Поверьте, даже при том тщательном отборе, который у нас производится, мне приходится ежедневно выслушивать не одно сообщение о государственных изменах, готовящихся терактах, коррупции и тому подобное. Ваше сообщение привлекло внимание по трем причинам. Первая: это канал, по которому оно поступило. Я абсолютно доверяю этому человеку и безгранично ценю его интуицию и деловые качества. Вторая: как я уже сказал по телефону, готовящийся саммит автоматически поставил проблему ядерных отходов на главенствующий уровень. А в совпадения я не верю. Третья: это уже из личной, так сказать, сферы – мое воинское звание капитан второго ранга. Да-да, не удивляйтесь, я военно-морской офицер на действительной службе. Очень немногие об этом знают. Я выпускник ВВМОЛУ им. Дзержинского, инженер-электрик. О вас много слышал от нашего общего знакомого, с которым близко сталкивался еще в Военно-морской академии.

Заметив удивленный взгляд Кулебяки, Помощник усмехнулся:

– Я с детства был влюблен в «Трех мушкетеров». Особенно мне нравился Портос. «А я дерусь… потому что дерусь!»

Так, Федор Генрихович, расскажите вкратце то, что хотели сообщить.

Роман Ильич откинул голову на спинку сиденья и стал смотреть вперед через лобовое стекло…

– …Да, все это очень похоже на правду, – к этому времени помощник Президента успел выкурить три сигареты, – но тогда… – Он надолго замолчал.

Выговорившись, Кулебяка тоже молчал, в уме ругая себя за недостаточную убедительность.

– Как вы сказали, фамилия этого офицера?

– Капитан-лейтенант Редин. Он…

– Не надо, прошу вас. Я и так понял ваше личное к нему отношение. Как тесен мир! Ведь мы одно училище с ним оканчивали, в одно время. Я помню его прекрасно.

А вот он, как и все мои однокашники и сослуживцы, совершенно потерял меня из вида. Слишком извилистый и непредсказуемый путь выпало мне пройти за полтора десятка лет…

Странно, что он еще капитан.

Кулебяка запальчиво произнес:

– Потому и капитан-лейтенант, что даже в этом деле капитаны первого, второго, третьего рангов предпочли продаваться…

– А этому что, не предложили?

– Зачем вы так? Не всех можно купить. Хотя признаю, что Редин, пожалуй, единственный, из мною встреченных.

– Ни его, ни вас я не хотел обидеть. Не будем соревноваться в галантности. Вопрос слишком серьезный. Редин будет нам нужен. Но это и наши противники сообразят. Если купить нельзя, будут искать иные методы воздействия. Жена, дети, родители?

– Семьи нет. И никогда не было. Родители давно умерли.

– Идеальный для нас вариант. А вот противников это разочарует. Но и подтолкнет к другим радикальным действиям. Значит, затягивать нельзя. Пока корабль в море, надеюсь, он сам сумеет позаботиться о своей безопасности. А на Новой Земле мы что-нибудь придумаем.

Господин адмирал, буду с вами до известных пределов откровенен. Хотите, я угадаю примерный ход ваших мыслей? Сначала вы просто не верили в возможность хоть чего-нибудь добиться в ответ на обращение к вам Редина. Теперь, оказавшись здесь, вы предполагаете, что я, подняв по тревоге какие-то независимые силы, арестую предателей в их кабинетах, а шпионов на явках, и положу конец всей этой вакханалии. Так?

С сомнением, но все же утвердительно, Кулебяка покачал головой.

– Увы, Федор Генрихович, не то время, не та страна, не те уж люди