Волшебный корабль - Робин Хобб

— Да я не о твоих жреческих шмотках!.. На кого вообще ты похож? По возрасту — почти мужчина, тело как у младенца, а мозги… про мозги я вообще уж молчу. Ты сам у себя под ногами путаешься, чего ж удивительного, что и другие о тебя спотыкаются! Эй, Торк!.. Возьми-ка этого недоросля и дай ему какое-нибудь дело, чтобы зря по палубе не болтался!

Торк был вторым помощником. Невысокий, но кряжистый, с коротко остриженными светлыми волосами и светло-серыми глазами. Брови у него были совсем белые. Его лицо показалось Уинтроу лысым — наверное, оттого, что все его черты были какими-то бледными. Он самым что ни есть буквальным образом воспринял приказ капитана насчет «болтания по палубе» и увел Уинтроу вниз. Здесь для него нашлась работа: сворачивать бухтами[32]концы, развешивать цепи. Вокруг лежали уже готовые бухты — на взгляд Уинтроу, просто идеальные, — но Торк ворчливо приказал ему привести их в порядок, да работать не кое-как, а на совесть. Легко сказать «на совесть»!.. Выполнить оказалось гораздо труднее. Размотанные тросы тут же путались, упрямо отказываясь ложиться аккуратными кольцами. От работы с толстыми, грубыми веревками Уинтроу скоро докрасна намозолил руки, и к тому же бухты были куда тяжелее, чем выглядели со стороны… На нижней палубе было душно, сюда не проникал дневной свет (Уинтроу работал при фонаре), и к мальчику начала подкрадываться морская болезнь. Тем не менее он работал и работал, хотя ему казалось — миновало много часов.

В конце концов за ним прислали Малту. Она довольно высокомерно сообщила старшему братцу, что корабль уже в гавани и ошвартован, так вот, не соблаговолит ли он наконец отправиться на берег. Уинтроу понадобилось все его самообладание без остатка, чтобы твердо сказать себе: «Я жрец Са и должен вести себя соответственно… а не как обычный мальчишка, которого вывела из себя маленькая нахалка!»

Он молча положил трос, над которым трудился. Все без исключения бухты, которые он перебирал, выглядели куда менее аккуратно, нежели до начала его работы. «Ладно, — решил он, — пускай Торк сам их перевязывает, если больно охота. Или спихнет это дело на какого-нибудь невезучего моряка…» Так или иначе, работа была не из приятных, и оставалось только гадать, с какой стати отцу вздумалось таким образом наказывать его и унижать. «Может, это оттого, что я гвоздь на место отказался вставлять?…» Но большой разницы в этом не было. Все миновало. Дед почил, и тело его благополучно упокоилось в море. Семейство же ясно показало, что ни в каких утешениях со стороны Уинтроу не нуждается. «Ну и отправлюсь домой, как только это будет выглядеть прилично. Завтра утром, например…»

Домой — имелось в виду: к себе в монастырь.

Он поднялся на палубу и присоединился к родне, как раз когда они раскланивались на прощание с теми из соболезнующих, кто был с ними на корабле. Кое-кто из этих последних — в действительности очень многие, — вежливо прощались с живой статуей на носу. Когда все гости сошли по трапу на причал, летние сумерки уже сменила ночная темнота.

Семейство задержалось на борту чуть дольше. Все утомленно молчали, лишь Кайл отдавал распоряжения старпому — разгрузку корабля следовало продолжить назавтра, как только рассветет. Потом Кайл подошел к своим:

— Пора домой.

Он взял под руку жену, а Уинтроу — бабушку. «Как хорошо, — подумал он, — что там нас ожидает коляска. Бабушке небось трудно будет карабкаться вверх по мощеным улочкам, да после всего, да в потемках…»

Но едва они зашагали прочь по причалу, как резная статуя по имени Проказница неожиданно подала голос.

— Вы уходите? — спросила она с явственным беспокойством. — Что, прямо сейчас?…

— Я вернусь на рассвете, — бросил Кайл. Тон у него был такой, как если бы рядовой матрос взялся оспаривать его приказание.

— Вы ВСЕ уходите?…

На сей раз ей ответил Уинтроу. Что заставило его так поступить, он и сам не знал. Может быть, нотка испуга, прозвучавшая в ее голосе.

— С тобой все будет хорошо, — проговорил он ласково. — Ты в безопасности. Ты у причала и надежно привязана, и бояться тебе нечего.

— Но я боюсь быть одна!.. — Детская жалоба, произнесенная голосом взрослой молодой женщины. — Скажите, где Альтия?… Почему ее нет здесь? Она бы меня нипочем одну не оставила…

Кайл раздраженно бросил:

— На борту остается старпом! И с ним половина команды!

Уинтроу поневоле вспомнилось детство и такой же голос отца. И, невзирая на все его недавние жреческие умствования насчет живой искры Са, ему стало сердечно жаль Проказницу.

— Это не то же самое!.. — почти со слезами крикнула она, и тут же Уинтроу услышал собственный голос:

— Я мог бы остаться, если это ее успокоит. По крайней мере, на эту ночь…

Кайл мрачно свел брови, так, будто сын вздумал ослушаться прямого приказа, но бабушка незаметно стиснула его руку и улыбнулась:

— Пусть останется. Пусть в нем заговорит его кровь.

— Мальчишка не может остаться! — объявил Кайл. — Он нужен мне для серьезного разговора!

— Прямо сегодня? — Кефрия словно бы не верила собственным ушам. — Ох, Кайл, только не сегодня. Пожалуйста. Мы так вымотались, и потом у нас траур…

— А я, — довольно-таки высокопарно заявил Кайл, — полагал, что именно сегодня мы соберемся в семейном кругу, чтобы обсудить свое будущее. Да, мы устали, да, траур — но завтрашний день ждать не будет!

— А вот я — подожду, — вмешалась в спор бабушка. В ее голосе прозвучала значительность, и Уинтроу заново увидел ту самую Ронику Вестрит, которую помнил с младенчества. Его отец открыл было рот, но тут она добавила: — Так что если Уинтроу останется на борту и попытается утешить Проказницу, я это буду рассматривать как личное благодеяние. — И обратилась к корабельному изваянию: — Только пусть мой внук для начала отведет меня к повозке. Подождешь чуточку, Проказница?

Та с напряженным вниманием следила за спором. При этих словах бабушки ее лицо озарилось широченной улыбкой:

— Конечно же, Роника, я подожду. Все в порядке! — И она повернулась к Уинтроу, заглянув ему в глаза так глубоко, что он даже вздрогнул: — А когда ты придешь обратно на борт, ты ляжешь спать здесь, на носовой палубе, где я смогу тебя видеть?

Уинтроу неуверенно покосился на своего родителя. Только они с ним отдавали себе отчет, что Кайл еще ни на что не дал разрешения. Уинтроу решил не ломиться напролом и выразился осторожно:

— Если батюшка позволит.

Ему все еще требовалось задирать голову, чтобы посмотреть отцу в глаза, но он заставил себя сделать именно это — и не отвести взгляда.