Время для жизни - 2 - taramans

большим зеркалом у окна в углу. В другом углу — этажерка и даже! со стоявшим на ней патефоном! Сзади Косова стоял у стены кожаный диван каких-то циклопических размером.

«Явно по ширине не меньше кровати-полуторки! Или это уже не диван называется?».

Степа тоже не молчал, все рассказывал какие-то смешные истории — больше из своей армейской жизни, или жизни в родной станице. И, гад такой, по всему выходило, что вовсю натискивал подругу там, за столом по коленкам… а может — и не только по коленкам! Косову понятно, из-за стола, видно не было, но очень уж она заливалась румянцем периодически, а пару раз даже явно скидывала его руки с каких-то потаенных мест, даже разок стала выговаривать что-то шёпотом на ухо, вызвав его смех.

Он, улучив момент, наклонился к своей даме и спросил:

— Вы не откажете мне в маленькой просьбе, Екатерина? Давайте уже на ты?

Та покосилась на него, негромко хмыкнула и этак царственно разрешила. Кивнув.

Народ, кстати, выпивать не чурался. Дамы пили по половине рюмки, а вот Ильичев «замахивал» лафитники — только в путь! Иван подумал, и решил не гнаться за приятелем. Похоже, что тому эта водка — как слону дробина. А вот сам Косов — еще на что-то надеялся. На продолжение банкета, ага!

«А то уж совсем как-то анекдотично будет… может дама — тоже на что-то рассчитывает, и просто сейчас — блюдет себя на начальной стадии знакомства, а он — возьми да «налижись» до поросячьего визга!».

Гусик был — хорош! Даже жаль, что оказался не так уж и велик! Вчетвером они с ним как-то быстро расправились. Почувствовал себя сытым в первом приближении, Косов сходил и вымыл руки — а то, вдруг Катю за попу тискать, а лапы — в гусином жире?

«Юбку еще испачкаю! А это не сделает ее более покладистой! Х-м-м… а вот после третьей рюмки… она уже кажется вполне симпатичной. Еще бы и вела себя попроще!».

— Степа! Хватит дымить в помещении! Пошли лучше в ограде покурим, и свежим воздухом подышим. Знаете, Глаша… как-то Вы чересчур печи топите. Прямо вот… чересчур!

Хозяйка пошла открывать форточки, чтобы проветрить, а они с сержантом вышли в ограду.

— Ну что, Ваня… нормальный такой тебе бабец достался! Очень даже ничего Катюша эта! — все же Ильичев чуть опьянел.

— Да я вот как-то… сомневаюсь, что достался. Не кажи гоп, пока не перепрыгнул — слышал такое? — попыхивал папироской Иван.

— Да ладно! Это она пока кобенится. Сейчас еще посидим чуток, выпьем… поплывет Катюша. Точно тебе говорю!

— Поживем — увидим!

Когда они вернулись, в зале стало ощутимо свежее и прохладнее. А когда еще выпили, Глаша предложила потанцевать под патефон. Хозяйка прошла в спальню, и вынесла оттуда несколько пластинок в бумажных конвертах.

— Глаша! А я вот слышал, когда Вы в спальню заходили, зазвенело что-то… Это не гитара у Вас? — ага… был такой негромкий знакомый звон.

— Ну да… от бывшего ухажера осталась, — Глаша покосилась на Степана, но тот упоминание о бывшем хахале хозяйки проигнорировал, — я его, когда выгнала, такая злая была, что несся он отсюда, башмаки теряя. Вот… и гитара осталась. Да с него и игрок-то такой был… больше нервы трепал, чем играл… А ты что же, Иван, играешь на гитаре?

Ильичев тоже удивился:

— А чего ж я об этом не знаю?

— Да как играю… немного. А не знаешь ты, Степа… Так когда бы и где ты узнал? В училище у нас гитары нет, да и времени на то — не было.

— Но давайте сначала потанцуем… раз уж решили, а потом нам Ваня сыграет — предложила хозяйка.

Места для танцев было маловато. Да и пластинок с подходящими мелодиями было ровно две, все остальное у Глаши были романсы, томные, тягучие, для танцев не подходящие…

Так что топтались парами по сторонам стола. Степа с подругой — по свою сторону, Иван с Катей — по другую. Косов мельком видел, как дерзкий сержант уже вовсю лапает хозяйку за задницу, по-хозяйски эдак! Та хихикала, но не пресекала.

Иван помолчал, разглядывая аккуратное ушко женщины, потом выдавил из себя довольно неуклюжий комплимент по поводу красивых и богатых волос. А затем — сделал попытку опустить руки пониже талии. Первая попытка — не прошла, была пресечена сразу, хотя — и без замечаний.

«Еще и разница такая в росте… Она куда-то в грудь мне уставилась, и головы не поднимает!».

Вторая попытка снизить уровень мануального контакта была также пресечена, но уже не так активно и уровень возможного пожатия попы — четко не обозначен! А значит… по чуть-чуть…

«А задница у нее все же — неплоха! Плотная такая… крепкая!».

Оказываясь спиной к приятелю с подругой, пользуясь их невниманием, Косов продолжил наступление, одновременно с нашептыванием на ушко женщины, о том, в каком восторге он от ее фигуры.

Катерина хмыкнула и коротко с усмешкой посмотрела на него.

«Чего это она? Ах ты ж… блядь… Об этом-то я и не подумал!».

Как-то под действием сытости и слабого хмеля, расслабился Косов и не подумал, что… воспрявшим от долгого сна органом… упирается женщине в верх живота. Особенно, когда, показывая страсть и увлеченность ее фигурой, прижимал ее к себе посильнее.

— Ну вот видишь… сама же чувствуешь, как ты мне нравишься!

Катерина негромко засмеялась и тихо шепнула:

— Так… таким как ты… молоденьким кобелькам и голой пятки хватит, чтобы разум потерять!

— Ну здесь… я с тобой все же не соглашусь. Все же — женщина должна нравится!

— Да? И что же — прямо вот так нравлюсь? Или просто хочется… на спинку меня завалить?

— Одно — другому не мешает! И нравишься… и завалить тоже хочется…

Она негромко засмеялась:

— А если… хочется-перехочется?

— Ну что же ты так, Катюша? Не лишай меня надежды…, - и посильнее уперся ей в животик своей выступающей частью.

Она засмеялась сильнее:

— Глаша меня тут обкормила… живот