Только между нами - Алайна Салах

В моей руке — ключи от квартиры Матвея. Ему нужны чистые вещи, а ещё он настоял на том, чтобы я ночевала у него.

Что бы Матвей ни говорил о своей готовности к случившемуся, это ничуть не спасает меня от неподъёмного груза вины. В моих силах было сделать всё по-другому. Быть смелее. Отказать ему в ухаживаниях. Развестись раньше. Предусмотреть все риски. Не выходить замуж за Романа, в конце концов. «И не встретить Матвея»,— подсказывает внутренний голос. Если бы можно было повернуть время вспять, смогла бы я переиграть прошлое и добровольно отказаться от знания, как на самом деле мужчина может относиться к женщине?

Когда сажусь в машину, то первым делом набираю Тане. Полгода назад её отец лежал в больнице с инсультом, и она нанимала для него сиделку. Мне нужен её телефон.

То, что жизнь совершила поворот на сто восемьдесят градусов, ощущается во всём. Об этом кричит моё бледное напряжённое лицо в отражении опущенного козырька, смятая ткань юбки, район, в котором я практически не бываю, и часы на приборной панели, показывающие начало десятого. Сегодня рабочий день, и в этот момент я должна была доделывать отчёт к совещанию. А вместо этого еду в дом, который даже под дулом пистолета больше не назову своим, в надежде застать там мужчину, которого никогда по-настоящему не знала.

Когда я подъезжаю к знакомым кованым воротам, понимаю, что с большой вероятностью Романа дома нет. Разве новость о моей измене и то, что он сделал с Матвеем,— повод не появляться в офисе?

Это ещё одно доказательство, насколько плохо я знаю собственного мужа. Судя по представительскому седану, припаркованному во дворе, Роман дома и даже принимает гостей. Я оглядываю приметное сочетание букв и цифр на заднем бампере и ощущаю холодное покалывание на коже. То же самое было, когда Матвей не брал трубку. Так даёт о себе знать плохое предчувствие.

Запах в доме изменился всего за одну ночь, став отталкивающим и чужим. Сначала я даже думаю не разуваться, но в последний момент сдаюсь и избавляюсь от туфель. Домработница не виновата в том дерьме, которое происходит между мной и Романом.

Мужа и его гостя я застаю на кухне, сидящими за столом. Даже не знаю, что сильнее ударяет по психике: угадывающийся запах перегара и налитые кровью глаза мужа либо же то, что в его собеседнике я узнаю генерала-лейтенанта полиции, пару раз присутствовавшего на днях рождения Романа.

—А вот и супруга моя приехала, Вадим,— с фальшивым благодушием объявляет Роман, поднося ко рту чашку.

Даже с явного похмелья он одет в брюки и рубашку. Последняя, правда, наполовину расстёгнута.

Вадим Борисович Скворечников. Из недр памяти выныривает имя раннего гостя.

—Здравствуйте,— сдержанно здороваюсь я.

Скворечников приветствует меня не менее сдержанно и, отодвинув от себя недопитый кофе, протягивает Роману руку.

—Не буду вам мешать. Твой вопрос без внимания не оставлю, Ром. Будем на связи.

Я смотрю, как Роман отвечает на рукопожатие, и чувствую подкатывающую к горлу кислоту. Это снова бунтует интуиция, подсказывая, что их встреча случилась не просто так.

Скворечников уходит, и мы с Романом остаёмся стоять одни. Он будто бы забыл о моём присутствии: оглушительно хлопает шкафами в поисках хрен пойми чего, пару раз включает воду и тычет в кнопку на кофемашине, наполняя новую чашку, хотя в той, из которой он пил, осталось больше половины.

—Матвей в больнице,— выплёвываю я, не в силах ещё хоть секунду наблюдать за его неуклюжими телодвижениями.— У него сломаны челюсть и рёбра. Сотрясение… Отбита почка… В какой момент ты перестал быть человеком и превратился в жестокую, одуревшую от власти скотину?

—Успела уже в больницу скататься?— брезгливо отзывается Роман, продолжая стоять ко мне спиной.— Скажи спасибо, что щенок живым остался.

У меня начинают стучать зубы. Потому что он вот так просто говорит о том, что мог бы лишить его жизни. Кем он себя возомнил? Ненавижу… Как же я его ненавижу.

—А кому конкретно спасибо сказать?!— выкрикиваю я, моментально охрипнув от передозировки эмоций.— Тому, кто с собой резиновую дубинку прихватил и бил его, пока ты телефонным звонком прикрывался?!

—Хватит орать!— рявкает Роман, резко оборачиваясь. Его шея побагровела, и кажется, будто запах перегара стал в разы ощутимее.— Скворечников ещё далеко уехать не успел. Беги догоняй. Вдруг захочет тебя выслушать.

Ну конечно. Роман вызвонил приятеля, чтобы прикрыть свою задницу. Вот так просто. Изувечил человека и аннулировал преступление одним простым звонком.

—Вы же его убить могли, неужели не понимаешь,— сиплю я, переводя невидящий взгляд на лицо мужа. Ярость, которая несла меня сюда, внезапно стихла, оставив после себя отупение, непонимание и шок.— Один удар не туда… Он мог неудачно упасть и разбить голову… мог…

На короткое мгновение я вдруг представляю, что Матвея не стало, и этого оказывается достаточно, для того чтобы слёзы хлынули из глаз рекой.

—Что бы ни произошло между мной и тобой, должны быть границы… Человеческие границы. Власть и деньги — это ведь не всё… Преступление с совести не смоешь ничем… Что в итоге у тебя останется, кроме твоих денег? Для чего они вообще нужны, если не стало души?

—Закончила?— резко перебивает Роман.— У тебя два дня, чтобы вывезти шмотки. Юрист с тобой свяжется. Попробуешь претендовать на дом или хотя бы на одну кастрюлю — тебе же будет хуже. Оставлю без трусов.

Теперь я с чистой совестью могу усмехнуться. Господи, да он ещё и разорить меня угрожает. Неожиданно на ум приходят слова моей подруги Юли, которая несколько лет назад переехала жить в США. «Мужчина, который не слишком хорошо проявил себя в браке, при расставании покажет себя ещё худшим мудаком».

Она развелась за полгода до нашей с Романом свадьбы — с судом и скандалами. Квартиру, за которую её родители внесли первоначальный взнос и за которую Юля сама платила ипотеку, пока её муж, сидя дома, переживал трёхгодичный кризис безработицы, им пришлось поделить. Как пришлось поделить и купленную Юлей машину, на которую, не имея водительских прав, Егор не претендовал в браке и которая резко понадобилась ему во время развода. Я тогда отшутилась, сказав себе, что Роман никогда не падёт так низко. Ошибалась. Потому что он только что пробил дно мироздания.

—Подавись своими деньгами и своим домом,— цежу я.— Мне ничего от тебя не нужно. С этого момента я буду считать дни, чтобы нас развели.

—Считай, конечно.— Навалившись на стол, муж смотрит на меня исподлобья.— Только имей в виду: если твоя позорная интрижка до кого-то дойдёт, я вас обоих размажу. Щенку твоему житья не будет. Я ему по всей стране двери закрою. За счастье будет машины на автомойке пидорить.

—Какой же ты мудак,— совершенно искренне говорю я.— И какое счастье, что у нас с тобой не было детей. Когда-то я считала это большим горем, а сейчас понимаю, что это самое настоящее провидение.

Стелла