Туман над Фудзи - Елена Ронина

Да, им интересно про лес. Кому-то из них особенно. Кому? Она не может опередить, но чувствует, что он рядом. Идет волна от кого-то в автобусе. Волна страха и решимости. Если он окажется рядом с лесом, он войдет. А этого допускать нельзя. Она в свое время сюда вошла. И провела здесь три своих самых страшных дня. Она тогда разочаровалась в жизни, в своих идеях. И в себе. Ее нашли с сильнейшим переохлаждением, как итог, двухстороннее воспаление легких, с психоаналитиком она общается до сих пор. Лес ей не помог никак. Помогла японская живопись, японская природа, она помогла себе сама. Но точно не лес.

Автобус

– А ты бы хотел прогуляться по этому лесу?

Матвей опять удивился самому себе. Услышав какую-нибудь очередную гадость от этой странной девушки, он каждый раз давал себе слово, что больше не будет с ней общаться. По деревне она гордо вышагивала одна, демонстративно фотографируя на айфон, а он смотрел на нее с другого берега реки и думал: гадина. Она ведь просто мерзкая гадина.

За обедом в японском стиле гадина села с Эриком, а не с ним. Ну, понятное дело, превосходный выбор. Он же из Америки. Всю дорогу про какие-то свои яхты рассказывает. Да, они все про что-то рассказывают. Эрик про яхты, Петрович про улицу, где они живут, и про богатых соседей. Странно, что не про себя, но, наверное, там очень важно, кто соседи. Он, например, не знает, кто у них соседи. Ему плевать. И родители его наверняка не знают. Ну, живет там кто-то за стенкой. Хотя разве у них по-другому? Он не знает, кто живет у него за стенкой, потому что это никому не известный дядя Вася. А если бы жил Дима Билан, он бы точно знал. Петрович, похоже, тоже не живет в одном доме со Сталлоне. Что-то он совсем отвлекся. А про что еще думать, не про эту же плесень, которую они едят уже целую неделю? Нет минуты свободной, чтобы заскочить в супермаркет и купить что-нибудь съедобное.

А в автобусе «здрасьте, пожалуйста»:

– Ты позволишь?

Именно таким елейным голоском. И Матвей тут же убрал свою сумку? Правда, не уступил место у окна, не повернул головы и наушники снимать не стал. Но сразу же почувствовал неимоверное облегчение. Она здесь, она рядом. И вот даже за рукав его теребит.

Как же хорошо, когда никто не ругается, когда все друг с другом в мире. Матвей патологически не любил ругаться. Всегда расстраивался, когда мама дулась на него. Очень и очень обидчивая мама. Он видел, отцу тоже доставалось. Но отец подошел, поцеловал, мама тут же вытерла слезы и повисла у отца на шее, а тот часто и мелко начинал целовать ее щеки. А что было делать Матвею? И вот он ходил за ней и канючил:

– Ну ты чего? Да ладно тебе! Ну, подумаешь! Обиделась, да? Вот прям обиделась?

Он тоже хотел ее обнять и поцеловать, как отец, но изо всех сил пытался изображать из себя мужчину. Поэтому и с извинениями тянул. Она ждала, он ныл. Такой матч-реванш, кто кого. Он сдавался:

– Ну прости! Ну прошу тебя.

А дальше шел глубокий вздох, и мама притягивала сына к себе. Он упирался головой в ее грудь, она ерошила его волосы и тоже мелко и часто целовала его макушку, а он обеими руками обхватывал ее за талию. И в жизни наступало счастье. Счастье – это когда на тебя никто не обижается, когда все тебя любят и когда ты понимаешь, что тут вообще происходит.

С Марго было непонятно, что происходит. Кто она такая и что ей от него надо? А ему что от нее надо? На фига все это? И все же она села рядом, дала ему понять, что сейчас они опять вместе. И интересы у них общие, что она готова делиться с ним личным, и он тут же растаял. От Марго исходила непонятная магия. Только если она сама этого хотела. И только. Как бутон цветка. К примеру, тюльпан.

Мама любила тюльпаны, отец часто покупал цветы, но тюльпаны были любимыми. И сначала они стояли гордо в вазе, как яркие солдатики-охранники. Прямые и неприступные. В какой-то момент бутон раскрывался, и цветок сразу становился нежным, стебель кокетливо изгибался, и из солдатика цветок превращался в жеманную красавицу. Так и Марго. Матвей был уверен, никто из группы даже не догадывался, что это за девушка. А вот ему она открылась. И он чувствовал себя избранным.

– А ты бы хотел прогуляться по этому лесу?

– Не знаю. Наверное, нет.

– А я бы хотела. Может быть, я даже ехала, чтобы туда попасть.

– Зачем?

– Может быть, чтобы там остаться.

– С ума сошла?

– Почему? Нет. Пусть знают.

– То есть ты бы это сделала ради того, чтобы что-то кому-то доказать?

– Не имею права?

– Ну ты дура!

– А ты умный.

– Нет, я тоже дурак, тебя тут слушаю.

– Ну, ладно. Тогда ты меня послушай.

Марго и Феликс

Марго некогда было восхищаться Москвой. Новая школа, новый сосед по парте, новые репетиторы. Школа была выбрана с физико-математическим уклоном, три раза в неделю дополнительные занятия, бесконечные лекции по интернету, тонна заданий, которые нужно было выполнять в срок.

Мать не понимала, к чему все это.

– Она умрет.

– Нет, дети живучие. Если для их ума слишком много, они отсекают. Мозг просто перестанет воспринимать, но не вскипит.

Марго видела, что отношения мамы и Феликса изменились. Он уже не носит мать на руках, как раньше, мать его начала раздражать. Она была все такой же красивой, но как-то затормозилась в своем развитии. То, что нервировало Марго, стало нервировать и Феликса, она это чувствовала. И тайно этому радовалась. Как бы там ни было, мать сломала их жизнь, отняла у них отца, круто все изменила по своей прихоти. Девочке нравилась ее новая жизнь, но ее бесило, что кто-то решал за нее. С какой стати?

– Маргаритка, поешь.

– Хватит называть меня этим дебильным именем!

– Ну тебе же раньше нравилось, – растерянно отвечала мать.

– Здесь вам не тут!

– Это ты про что?

– Это так Черномырдин говорил.

– А я не помню.

Мать не обижалась, вечно ходила со счастливой улыбкой. И это тоже злило Марго. Жила себе в своем мирке, отчасти придуманном, отчасти украденном у других людей. А разве не так? В прошлом остался не только отец, но семья отца, бабка с той стороны, бывшие подруги. Отрезала, как их там и не было. Марго злилась и мстила. В том числе и улыбаясь Феликсу, и ведя с ним умные разговоры, в которых мать ничего не понимала. Только мать не раздражалась, она восхищалась.

– Гениально! Маргаритка, какая ты умная, я бы так никогда не смогла. Ну, ладно, ладно, не злись. Просто Ритка! Девочки, какая у вас сестра! Вы слышали, сколько она формул знает? И слова какие мудреные.

– Они еще больше знать будут… – Феликс улыбался мартышкам, но Марго-то знала. Ему интересна она, Маргарита. Он с удовольствием разбирал вместе с ней домашние задания от репетиторов. – Черт, все забыл. Дай мне пятнадцать минут, теорию почитаю.