Оборванные нити. Том 1 - Александра Маринина

Очень похоже на цитомегаловирусную инфекцию, лимфоузлы увеличены, это он тоже видел на вскрытии.

Или не похоже?

Сергей отправился в отделение гистологии. Заведующая отделением, с которой у него за время работы гистологом сложились добрые отношения, пригласила эксперта, проводившего исследование по случаю Ксюши Усовой, они втроем долго просматривали стекла, обменивались соображениями, высказывали разнообразные идеи, но ни к чему определенному так и не пришли.

— Вы не будете возражать, если я проконсультирую материал в патанатомии? — спросил Сергей под конец.

Заведующая лукаво усмехнулась и кивнула.

— У Ольги Борисовны? Конечно, я не возражаю.

Саблин сердито подумал о том, что о его романе с Ольгой Бондарь, вероятно, знает куда более широкий круг людей, чем он предполагал. Конечно, для сотрудников патологоанатомического отделения больницы, где они с Ольгой вместе работали, их отношения секретом не были. Все были в курсе. Но вот то, что гистологи из патанатомии обменивались информацией с гистологами из судмедэкспертизы, оказалось для него неожиданным.

С Ольгой он виделся в последний раз дня за три до Нового года и искренне радовался представившейся возможности встретиться с ней. Если бы не стекла по Усовой, он смог бы выбраться к Ольге не раньше следующей недели. По телефону они общались ежедневно и подолгу, а вот личные встречи удавались далеко не так часто, как обоим хотелось бы.

В патанатомии клинической больницы Сергей первым делом пообщался с Ольгой, которая попросила показать материалы. Она внимательно смотрела в микроскоп, после чего удрученно покачала головой.

— Зря ты на меня понадеялся, Сереженька, я тебе тоже ничего конкретного не скажу. С заключением вашего эксперта-гистолога я полностью согласна. Ты Петровичу звонил?

Петровичем любовно называли заведующего патологоанатомическим отделением больницы. Причем происхождение этого прозвища так и осталось для Саблина непонятным, ибо имя доктора медицинских наук Гладких было «Виктор Иванович». Но его уже много лет упорно именовали не иначе как Петровичем, а вовсе не Иванычем.

— Звонил, а как же, — кивнул Сергей. — Он согласился проконсультировать наши материалы, назначил мне аудиенцию сегодня на четырнадцать тридцать, но я специально приехал с самого утра, чтобы тебе показать стекла.

— А повидаться? — Ольга улыбнулась и погладила его по волосам. — Не хотел? Только ради стекол с утра пораньше явился?

— Да ну тебя, — засмеялся Сергей. — Вечно ты меня в смущение вгоняешь. Между прочим, ты единственная, кому это вообще удается. Вот как началось с первой встречи, так и продолжается.

— Тебя вгонишь в смущение, как же, — расхохоталась она. — Кто Саблина смутит — тот дня не проживет. Ты же наглый и самоуверенный тип, смутить которого невозможно по определению, потому что он всегда прав.

Сергей с удивлением смотрел на нее. Неужели он в глазах Ольги выглядит именно таким? Как же она может его любить, если он действительно такой, мягко говоря, неприятный? Или она его уже давно не любит, просто терпит по привычке?

— Ты серьезно? — осторожно спросил он. — Я в самом деле такой плохой?

Ее лицо стало серьезным, глаза мягко светились.

— Ты не плохой, Саблин, — тихо сказала она. — Ты — ужасный. Я в жизни своей не встречала человека тяжелее тебя.

— А как же ты…

Он не договорил, запнулся и снова смутился. Как сформулировать вопрос? «Как же ты меня любишь, такого ужасного?» А вдруг эти слова покажутся Ольге проявлением самоуверенности? С какой стати он так убежден в том, что она его любит?

— Как же я тебя выношу? — она уже снова улыбалась, от недавней серьезности не осталось и следа. — Я тебя люблю, Саблин. Просто люблю. Хотя и все про тебя знаю. И все вижу. Иди к Петровичу, уже двадцать пять минут третьего, он опозданий не любит.

Петрович-Гладких встретил Сергея радушно, но сразу предупредил:

— Я не детский патоморфолог, так что в материалах по шестимесячному ребенку вряд ли смогу разобраться квалифицированно. Но вот что могу пообещать твердо — это то, что твои стекла посмотрят самые опытные врачи отделения, и мы совместно обсудим результаты. А если ни к чему не придем, передадим на кафедру патанатомии, там все-таки маститые спецы есть. Годится?

Сергей поблагодарил за обещанную помощь и стал терпеливо ждать ответа патологоанатомов.

Через неделю позвонила Ольга.

— Саблин, мне поручено тебе передать, что твои стекла мы смотрели всем отделением, и по отдельности, и вместе. Чуть не подрались, — она издала короткий низкий смешок. — Но без толку. Ничего не придумали. Потом отдали материалы на кафедру, а там у них как раз имеется докторант, который всю жизнь занимается вопросами патологии детского возраста. Докторскую на эту тему пишет.

— Он посмотрел? — с замиранием сердца спросил Сергей.

— Ну конечно! И начал сразу же задавать массу вопросов, на которые мы в патанатомии, как ты сам понимаешь, ответов не знаем. Так что тебе имеет смысл с ним связаться, встретиться и поговорить. Запиши телефон.

Сергей тут же схватил ручку и на первом попавшемся листке записал имя и номер телефона специалиста по патологии детского возраста. Имя его слегка озадачило, оно звучало очень уж по-прибалтийски: Янис Орестович Пурвитис.

— Он что, в докторантуре на коммерческой основе? — спросил Сергей. — Насколько я знаю, граждане других государств не имеют права учиться в нашей докторантуре.

— Да нет же, — рассмеялась Ольга, — он из Саратова, гражданин России. Просто из латышской семьи, которая живет там уже лет сто. Он славный, должен тебе понравиться.

Сергей немедленно перезвонил по указанному телефону.

— Да-а, — раздалось в трубке тягучее и какое-то вязкое, — это я смотрел ваши материалы. У меня к вам есть ряд вопросов. Если вы будете настолько любезны и найдете время для того, чтобы оказать мне честь и лично встретиться, мы могли бы побеседовать более предметно.

У Сергея чуть терпение не лопнуло, пока он дождался конца вычурной тирады. Ну кто сегодня так разговаривает, елки-палки! Сегодня каждая секунда на счету, а он тянет резину со своими великосветскими оборотами! Непонятно, что такого «славного» нашла в нем Ольга. «Может, он за ней ухаживает? — мелькнула мысль, от которой у Сергея немедленно испортилось настроение. — И, может быть, он ей даже нравится… А вдруг он холост, и Оля вполне может рассматривать его как перспективного мужа. А что? Коллега-патологоанатом, возраст подходящий. Ах ты черт возьми!»

Ему прежде никогда не приходило в голову, что Ольга может хотеть выйти замуж. Понятно, что не за Саблина, поскольку тот не свободен. Значит, за кого-то другого. Ей ведь нужна семья, детей рожать хочется. А Саблин ничего предложить не может.

От этой мысли Сергей похолодел. И, договариваясь о встрече с медлительным Янисом Орестовичем, он уже заранее настроился не любить докторанта из Саратова.