Нам не узнать друг друга сразу - Алена Медведева

Ближайшие ночные часы я наверняка весь остаток жизни буду вспоминать с содроганием. Затрачивая колоссальные силы на то, чтобы контролировать себя и не сорваться в пропасть отчаяния от чувства вины и ощущений дейраны, приказав себе сосредоточиться только на деле, разбирался с координацией действий нашего ведомства на Изорге. По ходу дела просматривал все, по мере готовности отправляемые мне прогнозы. Чувствуя, что упускаю что-то почти очевидное, снова и снова просматривал выходные данные, доклады поисковиков. Увы, мысль никак не желала оформиться.

Прогноз Шейн-огана, которому тоже была поручена работа в рамках основной задачи, в силу его более глубокого, в отличие от остальных, знания Оли, я прочитал с особым вниманием. С вероятностью в восемьдесят три процента он говорил о том, что Изорг она посетила не с намерением затеряться среди нелегалов конфедерации, а стремясь оборвать след путем изменения личностных характеристик или инсценировки собственной гибели. Определенно с решением по тарну я не ошибся – он уже принес мне пользу. Я и сам предполагал, что Ольге потребуются новые документы в случае успеха. И тут, словно высветив отдельные моменты, в голове вспыхнули все составляющие ответа: у нее при себе значительные средства, ощущения все длящейся, но не убивающей ее боли, и прогноз об изменении личностных характеристик. Конечно, в последнем пункте имелись в виду анкетные личные данные, но почему бы не помыслить более широко? Как Оля обычно… И тогда выходит, если сложить все вместе… Выходит – транслитическая операция! Она решилась на временную трансформацию тела, на полную смену внешнего облика! И каждый, с трудом выдавленный из спазмированной груди выдох недвусмысленно говорил мне о том, что процесс уже идет. И давно! На Изорге как раз встречаются подпольные медицинские центры, которые, вопреки запретам, берутся за подобные операции. С трясущимися от напряжения руками склонился к рабочей зоне системы, отсылая срочное распоряжение немедленно обследовать все структуры Изорга, не гнушавшиеся транслитией. Но, уже отдавая, приказ, я больше всего боялся, что мы опоздаем. И она сумеет сбежать… Исчезнуть…

Раздался вызов зума. После безумного ночного испытания из-за ощущений Олиной боли и своего последнего открытия говорить с кем-то не было сил. Я чувствовал себя опустошенным, полумертвым. А если не смогу найти? Подобной мысли я не допускал, но сейчас, когда она внезапно пришла в голову, ужаснулся последствиям. Крейван, на что же ты обрек меня?..

Звук сигнала не замолкал. Машинально взглянув на него с целью выяснить, кому понадобился, обнаружил, что на общении настаивают родители. Каким-то неживым жестом активировав очередную визуальную панель, уставился в алые глаза матери. Она тоже виновата…

– Сын, я сегодня говорила с Нирандой. Она согласилась на незаметное существование землянки где-то неподалеку от тебя. Прошу, не поступай необдуманно. Ниранда – очень разумная девушка. Она понимает, что твой эниар ей уже не получить, но готова заключить договорный союз и без него. – Мама закончила речь с триумфальным видом, с вызовом уставившись на меня.

А я стоял и, почти не понимая, о чем она говорит, пытался представить свое существование в вынужденной разлуке с дейраной. И не мог… Будущее виделось мне в самых мрачных красках.

– Гайяр! – Недоуменный окрик матери. – Ты вообще меня слышишь? Что с тобой? Ты сам на себя не похож!

– Оля меня бросила и сбежала, – резко и холодно отрезал в ответ, сумев вынырнуть из своей отчужденности. – И полагаю, о ее решении ты узнала раньше меня. Отныне не беспокой меня. Если что-то понадобится, сам свяжусь.

Прежде чем разорвал контакт, уловил потрясенный и какой-то напряженно-застывший взгляд матери.

Прошел месяц. Месяц почти без сна. Месяц напряженной, на грани возможного, работы по поискам Ольги – бесполезным, отчаянным, обреченным. Кажется, еще никогда мое ведомство за столь короткий срок не проделывало такой громадный объем работы. И настолько же малоэффективный…

Мама, словно сойдя с ума, снова и снова день за днем весь этот месяц предпринимала попытки связаться со мной. Безуспешные. Упорные. Настойчивые. Говорить с ней, простить ей, что пренебрегла моим решением и неимоверно унизила Ольгу, не мог. А осознание того, что и сам вел себя по отношению к ней не лучше, погружало в состояние тоскливого отчаяния. Как же я хотел найти ее, как стремился к ней, как мечтал хотя бы увидеть ее!.. Но мог довольствоваться лишь тем, что чувствовал – она жива.

Искать неизвестно кого на просторах конфедерации – это даже не невозможно, это абсурдно. Но я искал. Настойчиво. Неумолимо. Неуклонно. Все, чем я располагал, это три незыблемых факта о ее внешнем виде: пол неизменен, радужка глаз неизменна, рост неизменен. Все! Ухватившись за это, разбирался – в каком виде деятельности не фиксируются все эти критерии? После огромной аналитической проработки структуры конфедерации выяснил: в армии. Когда пришел к этой мысли, очень испугался. Подобная возможность для землянки была наихудшим вариантом. А при мысли о том, что именно я подтолкнул Олю к такому решению, хотелось проломить ближайшую стену. Сейчас, помимо поисков кораблей с Измененным экипажем и мест их возможного размещения, космическая армия конфедерации сдерживала давление обитателей приграничных космических территорий.

Представить Ольгу задействованной на любом из этих направлений военных действий конфедерации было жутко. Поэтому я, ради ускорения поисков, решился на крайние меры.

Кира

– Рыжуха, прыгай сразу за мной! – Почти неслышный, но при этом необычайно отчетливый шепот Ревуна.

Уже привычно и как-то по-дружески тепло было ощущать его плечо рядом. Знать, что, случись что – он прикроет.

– Прыгай, чтоб тебя… – Шепот приобрел характер гневного окрика.

– Нет, – безмолвно, но решительно мотнула ему головой. Вот как объяснить, что сейчас чувствовала, просто знала, что прыгать нельзя? Там опасно! Почему – не знаю, но шестое чувство буквально душит, требуя двигаться вперед по верхам.

Резкий, привлекающий внимание, но не сильный толчок в носок ботинка. Это айкар, расположившийся следом за мной, также максимально вжавшийся в скалу за спиной в этом подземном тоннеле на неимоверно узкой тропе под самым потолком, ткнул в меня концом огневого автомата. Немного повернув голову и скосив глаза, ловлю его вопросительный взгляд. Он тоже кивком подбородка беззвучно указывает вниз. Я снова легонько качаю головой и тут же читаю вопрос по медленно и отчетливо приоткрывающимся губам:

– Боишься?

Опять беззвучно качаю головой: «Нет». Сам прыжок действительно не беспокоит. Идти тут по скользкой узкой тропе (она шириной с мою ступню) в темноте над пропастью гораздо страшнее. Но твердо уверена – идти надо именно так. Поэтому вновь медленно поворачиваю голову к распластавшемуся впереди Ревуну и слегка дергаю подбородком, показывая, что движение вперед должно продолжаться. И он, на миг закатив глаза, блеснув странно синеватыми белками в приборе ночного видения, неимоверно осторожно начинает двигаться, стремясь переместиться дальше. Я максимально собранно и осторожно копирую его движения. За мной Хромой, за ним остальные – все семеро, весь наш квадр. Медленно, плавно и бесшумно перемещаемся. И тут я понимаю, почему Ревун настаивал на смене характера продвижения вперед.