Две вечности. Асфиксия - Вакари

«Плохой умрёт».

Но разве можно назвать смерть мальчишки, хоть и хулигана, справедливой? Слишком жестокое наказание, как ни посмотри.

–И что случилось потом?– снова спросила я.

–Ничего. А что ещё могло произойти? Тот мальчик сам выбрал такой финал. Я объяснил ему, что будет, если он не прекратит. Но мальчик выбрал холод.

Джошени усмехнулся, да так горько, что я невольно впилась пальцами в ладони.

–Смерть,– выдавил он.

Запретное слово далось Джошени с большим трудом, он словно выковыривал его из себя щипцами.

–Смерть всегда холодная. Очень холодная. Помните ту игру, «холодно-горячо»? Если ты выбираешь неправильный путь, жизненное тепло всё удаляется и удаляется, а ты заканчиваешь ледяным трупом. Мертвецы уходят туда, где очень, очень холодно.

–Ты должен отдохнуть,– попыталась я оборвать его монолог.

–Когда я увидел черепа, ну, в поездке с профессором… Я вспомнил того мальчика. Я смотрел на череп с пробитой лобной долей и думал – со школьным обидчиком случилось то же самое. Нет, по голове его никто не бил, но закончилось всё одинаково. Теперь он тоже – череп, лежащий в холодной земле. Он тоже мёртв. Как грешники, которых казнили давным-давно местные племена. И тогда я подумал… Люди не меняются. Почему? Почему они обречены постоянно поступать одинаково? Неужели за долгие столетия никто так и не понял, что за преступления придётся расплачиваться? Почему никто не учится на ошибках?! Почему всё равно оборачиваются плохими людьми?! Почему идут в мышеловку?! Зачем убивать, зачем изменять, зачем предавать…

Его глаза лихорадочно блестели. Теперь он разговаривал не с нами, а сам с собой.

–Плохие люди всегда умирают. Всегда. Почему между хорошим и плохим человек выбирает плохое? Как он не понимает, что придётся платить по счетам? Я не стану таким же. Я буду хорошим. Я буду жить. Не выберу холод. Меня не собьёт машина, меня не казнят, я… я…

Он захлебнулся воздухом, не в силах совладать с эмоциями.

–Вы хороший,– твёрдо заявила Эрмина.– Не надо волноваться.

–Я… Кажется, засыпаю. Очень устал. Нужно отдохнуть, а то мысли путаются.

–Отдыхайте.

Джошени неожиданно схватил девушку за руку. Эрмина не испугалась, но удивлённо подняла брови.

–Останься… со мной…

–Конечно.

–Спасибо. Может, он не рискнёт появиться…

–Не волнуйся, никто больше тебя не потревожит,– заверила его я.

Джошени с облегчением закрыл глаза. Уже через пару минут его дыхание выровнялось. Он уснул.

–О ком он говорил?– повернулась ко мне Эрмина.– Кто может появиться?

–Если бы я только знала. Я присмотрю за ним, а ты отдохни.

–Спасибо.

Она ушла. Я ещё раз тяжело вздохнула и обернулась к спящему Джошени, перекидывая в голове его слова подобно кубикам.

В конфликты вступают плохие люди. Как мальчик, совершивший неправильный поступок. Плохой умрёт. Или нет, такие люди обречены умирать, потому что выбирают неправильный путь. Но что Джошени понимал под плохими поступками? Драки? Измены? Убийства? Как их разделять? Как определить, что послужит причиной смерти, а что нет?

Это странно. Подобная логика не для сложной, запутанной, полной подводных камней человеческой жизни. Нельзя вот так делить поступки на чёрные и белые.

Так почему Джошени этого не понимал? Неужели одного случая с погибшим мальчишкой хватило, чтобы он поверил в неминуемое небесное наказание? Это было всего лишь совпадение, не более. Если бы все плохие люди и правда умирали, преступники не переполняли бы тюрьмы.

–Шен, что с тобой произошло?

Я коснулась его лба ладонью и с радостью отметила, что жар заметно спал. Страх за друга мигом сменился свинцовой усталостью. Глаза сомкнулись сами собой. Мне приснился тревожный сон о холодном страшном месте где-то под землёй; отом, как навстречу мне бредут трупы с обнажившимися черепами. Их лбы пробиты тяжёлым тупым предметом, а из раны течет кровь, чёрная и липкая.

Джошени мирно спал, и я рискнула ненадолго сбежать в столовую. Там было пусто, но на столе стояла прикрытая салфеткой тарелка. Скорее всего, Эрмина оставила небольшой перекус на случай, если кто-то проголодается.

Я поела и немного привела в порядок мысли. Сейчас была важнее не странная логика Джошени, а его здоровье. Вот выздоровеет, и тогда мы нормально спросим – что, как и почему. Пусть отдыхает. Лежит себе в кровати и копит силы.

Наивно было так рассуждать, что подтвердилось, едва я вернулась в комнату Эрмины. Оказавшись без присмотра, Джошени сразу же покинул кровать. Сбежал.

Я сразу же подняла всех на уши и обежала всю гостиницу, но так его и не нашла. Никто не нашёл, потому что дело касалось Джошени. А он в любой ситуации, независимо от состояния здоровья, стремится туда, куда нормальный человек ногой не ступит.

В лес. В заповедник.

Я забежала в свою комнату и схватила фонарик с компасом. По пути вниз мне встретилась Дэбра.

–Дэбра! Скажи остальным!– закричала я, проносясь мимо неё.– Шен в заповеднике! У пещеры! Я попробую его догнать, пока он не ушёл слишком далеко. Если не уговорю вернуться обратно, хоть задержу разговором, пока не придут остальные.

–Беги скорее, только не заблудись!– отозвалась мне вдогонку Дэбра, в свою очередь рванув в сторону гостиной.

В вестибюле я лихорадочно переобулась, схватила куртку и пулей выскочила на улицу. Лил дождь. Настоящий ливень. Волосы мгновенно промокли, а зубы застучали. Но не холод волновал меня в данный момент, а тьма. Бежать по лесу после захода солнца, да ещё и в ливень – безумие!

В темноте я не видела следов, способных подсказать, проходил здесь Джошени или нет, но сейчас оставалось только положиться на интуицию. Я чувствовала, что он где-то рядом. Впереди мелькнул силуэт, но мгновенно слился с рядами деревьев. Значит, я бежала в нужном направлении. В ту сторону, где находилась пещера и спуск к озёрам.

Добежав до моста, я остановилась и глянула вниз, на реку. Фонарик тускло осветил бурлящие потоки, окрашенные белой пеной. Я не помнила, как перебралась на другой берег. Было так страшно, что разум помутился. Я боялась и за себя, и за Джошени, а доски под ногами прогибались и скользили, как куски мыла.

Пробираться сквозь лес было не легче. Казалось, земля и трава облепили ноги по колено. Дождевые капли больно били в лицо, затрудняя дыхание.