Принцесса Клевская - Мари Мадлен де Лафайет

Но Эльсиберия ничего этого уже не слышала, пораженная мыслью о том, что ее возлюбленный мог отказаться от нее в угоду чьему-то честолюбию. Оставив без внимания сделанное ей предложение, она смогла лишь промолвить:

– Я не знаю, какими судьбами вы, сударь, оказались здесь, но, как бы то ни было, я не могу продолжить с вами беседу, и не соизвольте гневаться, если я покину вас.

С этими словами Эльсиберия в сопровождении переодетой в раба подруги ушла из беседки, столь же взволнованная, сколь радостным и успокоенным был слышавший эти слова Аламир. Если у Эльсиберии были все основания полагать, что она обманута, Аламир торжествовал, убедившись, что она с презрением отвергла щедрые посулы принца. На следующий день он вновь попытался передать через подкупленного раба письмо, желая убедиться, что она не передумала и не поддалась свойственному женщинам тщеславию. Но старый раб вновь получил нагоняй и вернул Аламиру письмо.

Ночь Эльсиберия провела в муках. Все говорило о том, что возлюбленный ее предал – только он мог раскрыть принцу место их встреч. Но нежные чувства, которые она питала к Аламиру, удержали ее от немедленного разрыва и подсказали ей необходимость встретиться с ним и поговорить. Они увиделись следующим вечером, и Аламир придумал историю о том, что его предал один из его слуг, что сам он не смог прийти на свидание, так как халиф задержал его у себя по просьбе его сына, и что ему неприятны домогательства принца. Эльсиберия всему поверила. Забелек же, наученная горьким опытом обманутой жены, не поверила ни одному слову самозваного Селемина. Но, как она ни старалась, переубедить Эльсиберию не могла. Однако очень скоро ей в этом помог случай.

Подлинного Селемина гораздо больше занимали собственные любовные похождения, чем дела принца. В это время он ухаживал за особой, наперсницей которой была юная рабыня, влюбленная в переодетую рабом Забелек. Эта юная рабыня рассказала Забелек об амурных делах настоящего Селемина и ее госпожи. Забелек, знавшая Аламира под именем Селемина, выведала у нее все, что можно было узнать о неверности, как она думала, возлюбленного Эльсиберии и не преминула тут же изложить ей все выведанное. Эльсиберия, конечно же, была сильно огорчена, но смиренно вынесла удар. Забелек делала все, чтобы убедить ее немедленно порвать с Аламиром и не выслушивать его оправданий, которые, по ее мнению, представляют собой сплошную ложь. Эльсиберия была бы рада последовать уговорам подруги, но не видеться с возлюбленным было выше ее сил.

Вечером Аламир появился, как обычно, у беседки и был удивлен слезами Эльсиберии и ее упреками, высказанными с такой кроткой нежностью, что у любого, даже не влюбленного в нее человека сердце разорвалось бы от жалости. Не понимая, как могло случиться, что прелестная Эльсиберия, которой он действительно не изменял, обвиняет его в неверности, Аламир стал искренне оправдываться, но так и не смог уверить ее в своей преданности, хотя и был к этому близок. Он заставил ее тем не менее назвать имя той, которая обвиняет его, и Эльсиберия рассказала услышанную от Забелек историю. Аламира очень смутило, что во всем этом замешан Селемин, и он просто не знал, что сказать в свое оправдание и как выйти из затруднительного положения, – он лишь повторял свои обычные клятвы в любви и верности. Не ускользнувшее от Эльсиберии замешательство возлюбленного и его маловразумительные объяснения не оставили у нее сомнений в его нечестности.

Вернувшись к себе, Аламир нашел Селемина и долго размышлял с ним над тем, как вызволить себя из беды и доказать свою невиновность.

– Ради дружбы с вами, – сказал ему Селемин, – я готов порвать с дамой моего сердца, если это хоть как-то может помочь вам. Но даже если я прерву с ней связь, Эльсиберия все равно будет считать, что вы были какое-то время ей неверны, и никогда не простит вам этого. Я полагаю, что снять с себя подозрения вы сможете, если честно расскажете ей, что вы – принц Тарский, а я – ваш друг Селемин. Она полюбила вас, не зная ваших званий и титулов; она приняла меня за принца Тарского и с презрением, ради любви к вам, отвергла все мои домогательства. Я думаю, что вы добивались именно этого.

– Вы несомненно правы, мой дорогой Селемин, – воскликнул Аламир, – но как я могу признаться ей, что я – принц Тарский, если в этой утайке заключалась вся прелесть нашей взаимной привязанности. Я поставлю на карту счастье подлинной любви, которой до этого мне еще не доводилось испытывать, и не уверен, что смогу сохранить свою страсть к Эльсиберии после такого признания.

– Но подумайте и о том, сударь, – отвечал Селемин, – что, продолжая скрываться под моим именем, вы рискуете безвозвратно потерять сердце Эльсиберии, а потеряв его, вы лишитесь всего, чего добились с помощью этого вполне невинного обмана.

Селемин говорил с такой убедительностью, что Аламир внял его совету и в тот же вечер во всем признался Эльсиберии. Он сразу же почувствовал облегчение человека, наконец-то освободившегося от тягостных сомнений. Эльсиберия также все поняла правильно, увидев в открывшемся обмане проявление искренней страсти запутавшегося в чувствах влюбленного; она была рада, что смогла убедить Аламира в своей любви, – она доказала ее тем, что полюбила его, даже не подозревая о его высоком происхождении. Эльсиберия была переполнена счастьем и не могла, и даже не хотела скрывать его. Это показалось Аламиру подозрительным – уж не вызвана ли эта нескрываемая радость лишь тем, что ее возлюбленным оказался принц Тарский? Однако о своих подозрениях он умолчал и продолжал приходить на свидания. Забелек, не верившая до сих пор в мужскую порядочность, вынуждена была признать свое заблуждение и даже позавидовала Эльсиберии, которой удалось-таки найти свое счастье. Завидовать, однако, ей пришлось недолго. Эльсиберия, уверовавшая в свою счастливую звезду, воспылала к Аламиру еще большей страстью, чем окончательно укрепила его в подозрениях. Вместо радости, которую должна была доставить ему ее расцветающая любовь, он испытал горечь, убедив себя, что ее чувства к принцу Тарскому намного превосходят те, которые были у нее к Аламиру, скрывавшемуся под именем Селемина. Его страсть стала угасать, и он вообще потерял вкус к любовным похождениям. В первые дни знакомства с Эльсиберией в его чувстве к ней было нечто неуловимо трепетное, чего он уже никогда не надеялся найти. Эльсиберия заметила произошедшее в Аламире изменение и какое-то время даже пыталась убедить себя, что это ей только кажется, но уберечься от безжалостной судьбы ей было не суждено. Вскоре до нее дошли слухи, что ее возлюбленный отправляется в странствие по Греции, и действительно какое-то время спустя опустошенный и погрузившийся в меланхолию Аламир покинул Тарс, несмотря на мольбы и слезы Эльсиберии.

Забелек всячески утешала госпожу, судьба которой оказалась не менее печальной, чем ее собственная. Прошло некоторое время, и юной рабыне сообщили о гибели ее мужа, что, несмотря на его измену, очень ее огорчило. Поскольку с его смертью надобность скрываться отпала, она попросила отца Эльсиберии дать ей волю, которую он ей не раз предлагал. Получив свободу, Забелек решила уехать на родину и провести там остаток дней своих вдали от людской суеты. Эльсиберия, не раз слышавшая рассказы подруги о христианстве и надломленная несчастной любовью к Аламиру, навсегда оставшемуся в ее сердце, перешла в новую веру и покинула вместе с подругой Тарс, лишь письмом уведомив родителей о своем отъезде.