История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

Оруженосец Де ла Рош заметил в ответ, что будь он рыцарем – это прибавило бы ему мужества. Бомануар обнял товарища и клятвенно пообещал исполнить его желание: «Ибо поистине велики были деяния твоих предков на Востоке, а ты не уступаешь им в храбрости и силе…»

Короткий отдых окончен – и противники вновь бросаются друг на друга. И вдруг – о, ужас! – Бемборо ловким движением обхватывает Бомануара и требует, чтобы тот сдался. Но подскочивший Ален де Карвале бьет командира англичан копьем в лицо и опрокидывает навзничь… А доблестный Жофруа дю Буа, заметив щель в сияющих латах Бемборо, вонзает в нее меч. Вождь убит. Его рыцарей охватывает ужас, они готовы бежать… Но на его место встает Крокар, оруженосец. «Друзья, призовите ваше мужество, и победа будет за нами! Сплотите ряды, за мною, вперед!.. Сразим врага!»

Бог свидетель – он не только словами призывал соратников к мужеству. Крокар и сам сражался как лев – за что после сражения и был признан лучшим среди англичан…

Меж тем трое пленных бретонцев, воспользовавшись замешательством противника, убегают из плена и присоединяются к своим. Они ранены, но готовы разить врага… Кажется, кровавой сече не будет конца – ни одна из сторон не может одолеть другую. Большинство воинов ранены, не избежал этой участи и Бомануар. Задыхаясь, он хрипло просит пить… Услышав это, Жоффруа дю Буа кричит: «Пей свою кровь, Бомануар, и жажда пройдет!»

Как ни странно, эти слова оживляют отважного рыцаря. Он снова в гуще сражения, он рубит направо и налево, стараясь одолеть врага… Все тщетно! А тут еще его соратник Гильом де Монтабань вскакивает на коня и скачет прочь с поля боя… Бомануар в гневе кричит: «Лукавый и злой оруженосец, куда ты? Зачем покидаешь товарищей своих? Опозоришь себя и потомство свое навсегда!»

Монтабань отвечает на скаку: «Делай свое дело, Бомануар, – а я уж сделаю свое…»

И вот он, как стрела, мчится сзади на англичан. Его конь подобен тарану; он разбрасывает врага и, отступая, врезается снова. Восемь англичан остаются лежать недвижимы… А бретонцы, видя их испуг, врубаются в ряды противника: вскоре большинство врагов убито; другие, среди которых Кноллс, Каверли, Вильфор и Крокар, захвачены в плен. Всех их доставят в замок Жослен и потребуют за них выкуп. А старики – потомки тех мальчишек, которые, затаив дыхание наблюдали с ветвей окрестных деревьев кровавую драму, – еще долго будут рассказывать вечерами о мужестве бретонцев… Что в их историях правда, а что ложь – трудно установить. Тем более что о «Битве тридцати» нам известно только из французских источников – английские о ней умалчивают. Лишь в одной из старых хроник упоминается о поединке двадцати англичан с двадцатью гасконцами, произошедшем примерно в это же время. Есть и еще краткое свидетельство – о стычке четырех французов и четырех англичан. Между прочим, одним из ее участников был некий Бомануар…

Что касается неукротимого Крокара, за свою доблесть он получил в награду 60 000 крон и конюшню с тридцатью лошадьми. Это от своих. А что касаемо врагов, то французский король Иоанн II Добрый пообещал ему рыцарство и невесту знатного рода, если он перейдет на его сторону. Но Крокар предпочел вернуться на родину – в Голландию. Благодаря нежданному богатству, он занял вполне приличное положение – но рыцарем, увы, так и не стал… Что ж, как заметил Фруассар, описывая в своих рыцарских «Хрониках» прославившую Крокара битву: «Одни в этом узрели доблесть, другие – лишь дерзости и оскорбления». Между прочим, многим сегодняшним исследователям победа французов в маленькой частной битве не представляется столь уж блестящей. Мол, на поле боя они вели нечестную игру. И пленники возвратились в бой, едва пал предводитель англичан, – а ведь пленил их отнюдь не он. И Монтабань напал с тыла, применив несвойственную честным поединкам хитрость… Что ж, возможно, они и правы – но, как говорится, победителей не судят. Вот что гласит по этому поводу древнеримская легенда, с которой мы начали свой рассказ.

Так что, если победителей и судят – то не слишком строго.

Карла V все-таки недаром назвали Мудрым. Не такое уж частое для монархов определение этот болезненный, изможденный юноша из династии Валуа заслужил, еще даже не став королем Франции. Его отец Иоанн II Добрый, видимо по чрезмерной своей доброте, благополучно находился в английском плену. А молодой регент ухитрился создать мирный перерыв в бесконечном военно-политическом конфликте с Англией, известном в истории, как Столетняя война. Он так умело повел переговоры и затянул время на сбор денег для выкупа отца, что сумел максимально уменьшить катастрофический урон, который понесла Франция за первые десятилетия войны. 8 мая 1360 года дофин Карл и Эдуард Черный Принц, старший и любимый сын короля Англии Эдуарда III, во французской деревушке Бретиньи, близ города Шартра, подписали условия мира. На юго-западе Франции образовывалось и отходило англичанам государство, названное Великой Аквитанией. Французы теряли Кале, Понтье, Гин, Сентонж и другие территории, фактически уже захваченные неприятелем. Зато Эдуард III навсегда отказывался от претензий на французскую корону, выкуп за Иоанна II сокращался с четырех до трех миллионов золотых экю, а, главное, Франция получала такую желанную мирную передышку. Но в результате мирного соглашения в Бретиньи возникло еще одно неприятное обстоятельство – «без работы» остались тысячи рыцарей и солдат, в одночасье превратившиеся в бриганды – мародеров и бандитов с большой дороги. Почти ежедневно они рыскали в поисках поживы, не гнушаясь этим грязным промыслом в провинциях и без того разоренной собственной страны. Нужно было срочно найти им применение. И вступивший на престол Карл Мудрый решил поправить с их помощью подорванные позиции Франции на Пиренейском полуострове. Он поддержал претензии Энрике Трастамарского на престол Кастилии и Леона, где царствовал его сводный брат, жестокий и самолюбивый король Педро I. Карл V, как известно, отменным здоровьем не отличался. Поэтому лично в войнах участия не принимал, возложив командование на профессиональных военных. Одним из таких был довольно известный полководец Бертран Дюгеклен.