Остров порхающих бабочек - Наталья Андреева

«А ведь это мысль! У меня нет номера ее телефона, но есть адрес ее электронной почты. Надо ее обрадовать, что меня отпустили».

– Спасибо! – Он чмокнул бывшую в щечку и направился к лифту.

Когда Татьяна запирала дверь, на ее лице было откровенное облегчение: избавилась!

Ночь он провел в дешевой гостинице. Там же написал Евгении письмо. Оно было коротким.

«Корнеев меня отпустил. Сказал, что я ему больше не должен. Сижу, думаю: как жить дальше? Вроде бы нам с тобой было неплохо. Может, попробуем сначала, уже по-честному? Андрей».

Подумав, добавил номер своего телефона.

Ответа не было долго. Теперь за час уже была каждая секунда. Он опять ждал.

«Что я буду делать, если она не ответит? Не очень-то и надо. Питер – город большой. Завтра пойду устраиваться на работу. Договорюсь со своей квартирной хозяйкой, дам ей немного денег. Не первый год у нее хату снимаю, договоримся. По знакомым пойду, в конце концов. Друзей у меня нет. Был: Леха. Лехи больше нет. Но приятели-то остались! Неужто не наскребу, чтобы заплатить квартирной хозяйке? А там… Все как раньше: работа-дом-работа. Работы в Питере навалом. Денежной, конечно, нет, туда только по блату. Но работяги везде нужны. Что я, плитку класть не смогу? Или таксовать? Вон открой любую газету! Везде: требуются…»

И вдруг его пробило: «Лучше бы я умер!»

Иная жизнь хуже смерти. Сейчас у него было ощущение, что хоронят заживо. Черт бы побрал этого Корнеева! Знал, сука, что делает! Никто не умер, поэтому, мол, жизнь я у вас не отниму. Но поломаю ее так, что не склеишь. Единственной вашей радостью станет покой. Когда телефон молчит, а в холодильнике есть жратва. И есть крыша над головой.

Вот какие его одолевали мысли. О конечности бытия. Кто там из великих повесился в гостинице? Не «Англетер», конечно, грошовый клоповник, так ведь и Васьков не Есенин. Никто по нему и слезинки не уронит.

И в тот момент, когда он уже совсем отчаялся, зазвонил телефон.

Тепла в ее голосе не было. И вообще вся она была какая-то напряженная. Можно даже сказать, измученная. Спросила:

– Тебя отпустили?

– Да, я написал.

– Почему?

– Я не знаю.

– И что ты собираешься делать?

– Тоже не знаю. Могу приехать к тебе.

Она на пару секунд замялась, потом вздохнула:

– У меня проблемы.

– Я все понимаю. Проблемы из-за меня.

– Из-за моей дури! – В ее голосе наконец-то появились эмоции.

– Так это все, конец? – понял он. – Я тебе не нужен?

– Хорошо, приезжай. – На этот раз пауза была дольше. – Просто я живу с мужем… Нет, ты не думай, он подал на развод…

– Из-за меня? – опять спросил он.

– Не приписывай себе все мои несчастья, – раздраженно сказала Евгения. – Сама виновата. С мужем у нас давно уже не ладилось. Просто мы пока не разделили имущество, суда еще не было, и нам приходится жить в одной квартире. А это и кстати, что ты приедешь! Война так война!

– Ты это о чем? Какая война?

– Так. Муж вчера привел женщину. Мне показалось, он демонстрирует мне, как ему без меня хорошо. Что ж… Надо чем-то отвечать.

Он заколебался. Стоит ли ехать? Там какие-то разборки со второй половиной. А он всего лишь средство, чтобы посчитаться. Но выбора не было. Хоть какое-то разнообразие. Здесь-то уже все обрыдло, а новый город – новая жизнь. Хотя бы по тем же улицам не ездить. Не травить душу воспоминаниями. Ведь был же он когда-то здесь счастлив! Куда все делось?

«У меня ведь есть машина! – вспомнил вдруг он. – Корнеев на нее не позарился, счел, что это чиненое корыто много не стоит. Кстати, зря. Машина не новая, но свое еще не отслужила. Прокормит, если что…»

– Работа в Москве есть? – весело спросил он. – Для непьющего, ответственного, порядочного…

– Только не говори никому, что украл полмиллиона долларов.

– Не скажу, если ты не скажешь.

– Вот и договорились! Когда тебя ждать?

– Мне надо взять вещи со съемной квартиры. Думаю, послезавтра.

– Хорошо. Позвони мне, когда возьмешь билет.

– Я приеду на машине.

– На машине? – удивилась она. – Это будет кстати. Я свою продаю.

– Без колес не останемся, – заверил он. – Я хоть и не олигарх, но и не безрукий придурок.

– Я читала твою исповедь, – усмехнулась она. – Исповедь неудачника. Не представляю себе, на что ты можешь рассчитывать в Москве. Но все равно приезжай. Мне сейчас, как никогда, нужна поддержка.

– Я уже жалею, что тебе написал! – вырвалось у него.

– Что сделано, то сделано, – холодно сказала Евгения. – Умирать надо было раньше. А раз выбор сделан в пользу жизни, то надо как-то ее устраивать. Я тебя жду. Звони. – И она дала отбой.

Какое-то время он колебался. Ни тени прежнего чувства. Нежели все дело в антураже? Любовь на вилле и любовь в одной квартире с бывшим мужем, это далеко не одно и то же. Хотя кто знает? Ева все-таки позвала.

Поэтому он пошел в гараж за машиной. Заодно сказал, что за место больше платить не будет, переезжает, мол. На вопрос «куда?» ответил как можно безразличней:

– В столицу.

– А мы где? – удивился мужик, собирающий деньги за стоянку.

– Мы – под землей, – он взглядом указал на разлинованные места подземной парковки.

– Я в смысле, что Москва не круче Питера, – всерьез обиделся мужик.

– Я и не говорю, что круче. Просто меняю поребрик на бордюр. Так понятнее?

– Что ж, удачи, – пожал плечами патриот Северной столицы. В его голосе все еще была обида.

Выехав на свет белый из подземного гаража, Васьков позвонил квартирной хозяйке и сказал, что сегодня съезжает, а ключи оставит у консьержки.

– Я сама приду! – торопливо сказала женщина.

«Хочет убедиться, что я ничего не сопру, – догадался Васьков. – За те деньги, что я ей платил, могла бы и не пересчитывать свои чайные ложки».

Вещей у него было немного, все они легко поместились в машину. А всякую дребедень типа холодильника и дивана он оставил «в наследство» своему преемнику. Контейнер дороже обойдется, чем весь этот хлам. Да и смешно будет выглядеть, если он ввалится в хоромы госпожи Анисиной со своим диваном. Почему-то Васьков был уверен, что она живет в шикарной квартире, не в двухкомнатной халупе на окраине, пределе его собственных мечтаний.

Иногда приходится писать свою жизнь с чистого листа. Тем более здесь, в Питере, Андрею Васькову терять нечего. Ничто его здесь больше не держит. Да и раньше, честно сказать, не держало, после того как завязал с гонками. Везением было бы под занавес разбиться на трассе, уйти красиво. Но – не судьба.