Прорваться в будущее. От агонии - к рассвету! - Максим Калашников

Уж Берия такого шанса нанести противнику разящий удар не упустил бы. Так что сравнивать полезно…

Самое время перекинуть мостик в наше время. Часовые стрелки истории с 1953 года совершили не один оборот, и мы снова оказались в отчаянном положении. Как и при Сталине, у нас – серьезнейший вызов существованию народа. Дефицит времени и ресурсов. Дилемма: развиться – либо погибнуть. При неописуемом инновационном сопротивлении бездарной «элиты», этих «новых бояр», сформировавшихся после 1991 года. Тем внимательнее нужно присматриваться к опыту Сталина и Берии, к организационным находкам Спецкомитета – прошлой «инновационной опричнины». Тем паче, что мир, судя по всему, входит в полосу смерти старой либеральной демократии, в новый Жестокий век.

Всегда полезно задаться вопросом: между чем и чем сегодня приходится выбирать? Те самые клубы западной закулисы периодически проговариваются об уготованной нам участи, вбрасывают в социум леденящие кровь мемы-идеи. В 90-е мы узнали, что будущее – за крушением национальных государств и торжеством интернациональных «новых кочевников». Затем нам сказали, что развитие технологий делает лишними 80 % населения Земли, включая и развитые страны. Ни в каком качестве: ни как потребителей, ни как дешевую рабочую силу. А развитие технологий так называемого Шестого уклада превратит в ненужную биомассу еще больший процент землян. Потом нам сказали о скорой гибели многих «новых независимых» государств ради создания крупных «федеральных округов» мирового правительства. Ну, а недавно кое-что зловещее прозвучало на Родосском форуме «Диалог цивилизаций». Вот что поведал на нашем «Берия-семинаре» участник родосских дискуссий, Сергей Батчиков:

– Строуб Тэлботт, который в 1994–2001 годах был заместителем госсекретаря США и куратором дел на остатках СССР, заявил: мы идем к неоантичности. Будет класс жрецов, вооруженных тайным знанием, а все остальные пойдут строить пирамиды…

Это очень здорово коррелирует с выводом, которые делаем мы в Институте динамического консерватизма. Вывод наш таков: впадая в кризис, капиталистическая система рискует сорваться в новую архаику. В некий либеральный фашизм с делением людей на сорта. Или, как считает Андрей Фурсов, в новое кастово-рабовладельческое общество.

Таким образом, выбор сегодня объективен, но жесток. Либо русские станут рабами для стройки неопирамид, периодически прореживаемыми ради избавления планеты от лишних ртов. Либо – выстроят свое национально-имперское (именно так!) государство, используя для этого механизм новой опричнины. Механизм, возможно, временный – но крайне эффективный. Благо, уже есть опыт для критического изучения и творческого развития. И горе тем, кто этого еще не понял…

Русский обозреватель

01.07.2010

В последнее время Россию на Западе все чаще именуют «лишней страной» или «страной-неудачницей». С чем, мол, она войдет в ВТО и вообще в мировой рынок, кроме сырья и оружия? Все остальное у русских считается неконкурентоспособным.

В то же время, все больше людей убеждаются в том, что постные либерально-рыночные рецепты уже не срабатывают, что нашей Родине нужен качественный скачок в технологической сфере. Сама воля к сотворению технологического чуда проявились у нас еще в 80-е годы. Тогда в Шестом управлении КГБ СССР начали поиск и отбор прорывных изобретений в собственной стране. Начинал эту работу генерал-майор Николай Шам.

«Опять страницы истории?» – скривится скептический читатель, и будет неправ. Прежний советский опыт в этом отношении ценен и сегодня. Тем более что этот эксперимент еще не завершился…

Наше досье. Николай Алексеевич Шам, 1940 года рождения. В системе КГБ СССР работал с 1966 г. С 1974 г. – в центральном аппарате комитета. В 1985–1991 годах работал заместителем начальника 6-го управления. В 1991 г. стал последним заместителем председателя КГБ СССР. В 1992-м вышел в отставку по состоянию здоровья.

– Николай Алексеевич, о вашем управлении легенды до сих пор ходят. Это была научно-техническая разведка?

– Не совсем так. Мы работали в системе контрразведки, в котором действовало Второе главное управление КГБ СССР. А вот в его составе работали 10-й отдел, который занимался экономикой родной страны, и 9-й, который отслеживал процессы в академической науке. Был еще один, очень засекреченный отдел, который отслеживал разработки биологического оружия. И вот на основе этих трех отделов создается сначала управление «П», а затем, в 1985-м, и 6-е управление комитета госбезопасности. Занялось оно полным спектром экономической контрразведки.

Работы у нас хватало. Например, мы организовали экспертизу больших экономических проектов в СССР, стараясь не пропустить те из них, которые грозили одними убытками. Так «зарубили», например, проект строительства магнитогазодинамической электростанции, за который ратовал академик Велихов. Помнится, в 1988-м мы решили исследовать, насколько военно-промышленный комплекс СССР зависит от импортного оборудования. Но в результате обнаружили, что в стране на складах и в ящиках лежит так и не установленной на заводах техники почти на 50 миллиардов долларов! Сегодня в это верится с трудом.

– А каким образом в поле зрения КГБ попадали необычные изобретения и технологии?

– В начале 1980-х годов в СССР появились первые ростки инновационного бизнеса – инженерные центры и научно-технические творческие клубы молодежи. Тогда косность бюрократической экономики стала ясной почти всем. Отраслевые министерства (по сути дела – государственные корпорации) отвергали новшества, отторгали изобретателей. Немногим лучше дело обстояло и в официальной науке, где господствующие школы не хотели замечать талантливых исследователей. Эти люди устремились в те самые самодеятельные центры и клубы, попадая в наше поле зрения.

Тогда, в 1984 году, мы увидели, что есть в нашей стране такие технологии, которые не имеют аналогов нигде в мире, и которые сулят СССР настоящие экономические прорывы. Скажем, в тот год я познакомился с Георгием Коломейцевым, который разработал уникальную агротехнологию. Обрабатывая электромагнитными волнами семена растений, он без всякой генной инженерии добивался роста урожайности на 20–30 процентов, в десятки раз снижая затраты удобрений и полностью исключая использование ядохимикатов. Нас тогда поразили картины опытного поля: на растрескавшейся земле росли пшеничные колосья с тяжелыми зернами и мощной корневой системой, которая доставала влагу из глубины почвы. А применение его технологии в животноводстве или в сахароваренной промышленности вообще открывало громадные перспективы: Коломейцев смог останавливать процессы порчи и гниения.

Таких изобретений нашлось достаточно, и все они не находили поддержки в министерских кабинетах. К тому времени у руля страны встал Михаил Горбачев, и начался лихорадочный поиск рецептов экономического прорыва. Очень быстро выяснилось, что закосневшая система не может его обеспечить. И тогда мы с единомышленниками решили исподволь внедрить в нашу экономику необыкновенные технологии. У нас нашлась негласная поддержка в Генштабе и в оборонном отделе ЦК КПСС. Поскольку рассчитывать на поддержку Горбачева было трудно (мало кто понимал, чего вообще хочет Михаил Сергеевич), то наша «русская ложа» развертывала лаборатории на конспиративных квартирах. Одна из них была в Москве на Фрунзенской. Несколько явок были и на Старом Арбате. Во главе всей работы поставили ныне покойного Михаила Баженова, помощника начальника Генштаба, маршала Моисеева. Уже в 1987 году было найдено и испытано около двухсот революционных технологий.