Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева

Более всего удивляет тот факт, что в секту к доморощенным попам попали не только пожилые люди, испорченные дореволюционным воспитанием, но и несколько молодых семей, приводящих на моления, напоминающие скорее фарс, своих малолетних детей! Причем все из них состояли в комсомольской организации и были там на хорошем счету…»

Весь вечер Марта с Данилой просидели над статьей. Вечером они взяли билеты и, оставив детей под присмотром Ольги Михайловны, отправились в Новосибирск. Представляясь корреспондентами областных газет, они очень скоро узнали о «клерикальных аферистах» гораздо больше, чем было написано в газете.

Во-первых, было их не трое, а четверо, но арестовали только троих. Четвертый был иногородним и скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собой практически все собранные деньги. Трое задержанных имели уголовное прошлое. Один сидел за воровство, двое других — за разбойные нападения. Какими бы тертыми калачами не были мужики, когда их спрашивали о подельщике, ничего определенного сказать о нем не могли. Респектабельный мужчина. В костюме, в шляпе. Похож на крупного руководителя. И мальчик с ним лет семи — такой воспитанный, сразу видно, что из хорошей семьи. Таких еще поискать…

В материалах дела, разумеется неполных, которые корреспонденты получили для изучения, значился адрес женщины, сдавшей квартиру аферистам. К ней поехал Данила и, представившись помощником следователя, расспросил подробно о квартирантах. Ничего нового он от нее не услышал, кроме разве того, что мужчина, снявший квартиру, показал ей свой паспорт с якутской пропиской и она даже переписала его на всякий случай.

Данила был против того, чтобы ехать еще и в Якутию. Его тянуло назад, он боялся оставлять детей надолго. Тем более что в милиции наверняка знают об этом адресе и обязательно проверили его. Но Марта настояла…

В Нюренгри кроме сорокаградусного мороза их ожидала масса неприятных сюрпризов. Хозяином квартирки оказался управдом и, выслушав лишь первый вопрос, захлопнул перед их носом дверь. На их счастье, в тот самый момент, когда дверь управдома оглушительно хлопнула, по лестнице спускалась миловидная женщина лет сорока пяти с острым лицом и поджатыми губами. «Надоели вы все Петровичу, — не глядя на Марту с Данилой, процедила она. — Все ходите, правду ищете… А Петрович у нас правды не любит. Она ему глаза колет!»

Все это женщина пропела как куплет, глядя прямо перед собой. Марта кинулась за ней следом. Взявшись за ручку двери, соседка поведала ей, что Петрович, пользуясь привилегией управдома, захватил освободившуюся квартиру, и теперь день и ночь к нему ходят то разъяренные соседи, первыми стоявшие на очереди по линии их ЖСК, то милиция, потому что мужичка-пьянчужку, которому принадлежала квартира, нашли мертвого полгода назад.

— А вы, значит, не претендуете? — спросил ее Данила.

— Нет, — передернула плечами соседка. — Первый этаж мне даром не нужен. У Витьки покойного квартирант жил, так говорил, что спать — мочи нет: то собаки воют, то машины гремят. Так и сбежал от Витьки ко мне.

— Мы из Ленинграда. Друга ищем. Ну-ка посмотрите. — Он протянул женщине старую фотографию Андрея.

— Ой, он! Молодой только очень. Сейчас он уже не такой. Остепенился, солидный стал.

— Остепенился — это что: женился? — уточнила Марта.

— Не-е… Померла у него жена. Сердцем маялась. Пятерых детей ему оставила. Старшенького он с собой возит. А остальные — с бабушкой.

— А что он здесь делал?

— В командировку приезжал. На неделю.

— А когда?

— Летом, кажется. Уехал шестого июня. Как раз через два дня Витьку нашли…

* * *

Похоже, Андрей был уверен, что у Марты тоже родился ребенок. Его ребенок. И, вернувшись, Данила с Мартой приняли самое трудное в их жизни решение. Лариса не узнает, кто ее родители.

Они сделают для детей все, что в их силах. Воспитают их сильными и готовыми противостоять любым соблазнам, любому злу.

Весьма любопытными были и школьные предметы, которые ввела Марта. Ни в одной школе мира детей не учили ничему подобному…

* * *

Нина Анисимовна с величайшим интересом листала страницы, подробно излагавшие обучение детей навыкам чтения и передачи мыслей, правильному дыханию, восточной медицине, искусству единоборств… Так же наверно два века назад матроны листали скандальные страницы «Эмиля» Руссо, все более удивляясь изощренности методов воспитания.

Телефонный звонок раздался в комнате как сигнал боевой тревоги. Нина Анисимовна еще не подняла трубки, как ноги ее ослабели, и она опустилась на диван, рядом с телефонным аппаратом. Николай Иванович мог бы и не говорить ей того, что сказал: Нина Анисимовна обо всем уже догадалась.

— Нина, прошу, держи себя в руках. Ей хуже, Нина. — В голосе Николая Ивановича послышались нотки отчаяния. — Одному мне не справиться. Нужно оборудование, современная техника. И — переливание крови. Не здесь же его проводить. Нина, я не стал спрашивать твоего позволения, чтобы позвонить Володе. Это мой лучший ученик, мы дружим много лет. Но в больнице ее нужно как-то записать… Не будешь возражать, если мы положим ее туда под твоим именем?

— Нет, конечно. Но я хотела бы быть рядом. — Нина Анисимовна не выдержала и громко всхлипнула. — Коленька, скажи, у нас остались хоть какие-то шансы?

Николай Иванович молчал. Пауза затянулась до бесконечности.

— Приезжай. Нам нужна ты и твой паспорт. Если поедешь в больницу, не забудь халат и тапочки.

Санников спустился вниз и наплел что-то Евгении Петровне о решении Ларисы. Он ожидал недоумения, расспросов, в конце концов, думал, что она захочет поговорить с Ларисой сама. Вместо этого Евгения Петровна, выслушав его, кивнула головой и нажала на газ.

Костя смотрел вслед набирающему скорость «фольксвагену» и отказывался понимать эту семейку. Пришло время либо сложить с себя высокий сан психолога — знатока человеческих душ, либо счесть «Ларису и К°» субъектами науки психиатрической. Он был зол на Ларису, на Евгению Петровну и на самого себя — больше всего. Впервые он чувствовал, что раздражение его хлещет через край и требует выхода. Хотелось крушить все, что попадается на пути. Он решил начать с себя.

Вернувшись на работу, Санников полистал «Желтые страницы» и довольно быстро отыскал адрес приемной депутата, имя которого ему называли в связи с делом Малахова. Секретарю он представился семейным консультантом Малаховых, и девушка быстро ответила:

— Вам, наверно, нужен Павел Георгиевич? Он еще не совсем пришел в себя. Позвоните ему домой.

— Но я не знаю номера.

— Ах, так? — протянула девушка. — Тогда вам придется оставить свой для связи. Я созвонюсь с Павлом Георгиевичем, и если он захочет говорить с вами…

Санников продиктовал номер своего рабочего телефона и принялся ждать. Павел Георгиевич перезвонил ему через пять минут.