Чертоги памяти - Седжвик Джулиан

Полиция тоже бросила все силы на поиски пропавшего мальчика. Описание подозреваемой выданы каждому городскому патрулю. Предупреждены морские порты и аэропорты. Но – ни следа.

Сейчас Син-Син тихо стоит рядом с карликом, наблюдая, как Билли поднимается на подмостки с гитарой. Лицо у нее бледное, измученное, все в синяках и ссадинах после схватки с неизвестными. Лишь столкнув второго нападающего за парапет, она смогла развернуться на помощь Дэнни: но к тому времени и он, и Ла Лока уже бесследно исчезли.

Аки лежал на земле без сознания, и потребовалось десять минут на то, чтобы привести его в чувство.

Хотя в глазах у него двоилось, клоун отказался идти в больницу и присоединился к поискам с неменьшей решимостью, чем Син-Син и Замора. Сейчас он сидит на скамейке за сценой, потягиваясь и поправляя повязку на голове.

– Надо было мне скорее возвращаться от Лопе, – бормочет Замора себе под нос.

Син-Син качает головой:

– Это мне надо было хорошенько смотреть по сторонам…

– Если б хотелки были белки… – начинает Замора…

…и осознает, что глаза всех зрителей обращены наверх – куда-то выше всех декораций, выше повисших на страховочных тросах Иззи, Беатрис и Марии, приготовившихся к номеру «Черные ангелы». Куда-то вверх, во мрачную тьму над головой – туда, где внезапно зажегся мерцающий огонек.

Но там же не должно ничего быть. Что происходит? Замора делает несколько шагов вперед, заслоняя глаза от слепящего света прожекторов, и всматривается во тьму.

– Что, черт возьми, творится?!

Роза стоит рядом во всем великолепии наряда распорядительницы цирка, в прическу ее вплетены розы. Она показывает на высокий сводчатый потолок:

– Фрэнки! Посвети-ка туда!

Под сводами собора полыхает пламя – ползет по длинной веревке, отбрасывая зловещие тени на колонны вокруг…

…прожектор Фрэнки выхватывает из темноты черный мешок – он отчаянно дергается, бьется, лягается, выделывая отчаянный безумный танец, пока голодные языки пламени проедают себе дорогу по веревке.

По толпе проносится новый вздох – что-то темное падает, планирует с высоты тридцати метров: это слетела с горящей веревки мешковина, показав, что под ней скрывается крохотная фигурка, прочно упрятанная в смирительную рубашку, со скованными ногами. Пламя ползет все ближе, фигурка бьется в попытках освободиться.

Над ареной воцаряется такая тишина, что слышно потрескивание огня под сводами собора. И тут эту тишину прорезает крик Син-Син – хрупкий и звонкий:

– Дэнни!

Замора уже сорвался с места – мчится к ближайшей винтовой лестнице. Дарко бежит за ним по пятам.

Может, если успею подняться, то смогу хоть что-то предпринять, думает карлик. Но сердцем чувствует: веревка уже почти догорела.

Едва почуяв запах парафина – едкий знакомый запах, пропитавший многие вечера его детства, – Дэнни мгновенно понимает, что происходит.

Смертельный номер: спасение с перегорающей веревки.

«Вот веревка – просто убийство, – говорил папа. – Я сам видел, как на ней люди гибли. Но если знаешь, что делаешь, все будет хорошо», – добавлял он, видя волнение на личике сына.

Все будет хорошо, если знаешь, что делаешь.

Дэнни понятия не имеет, как попал сюда, – помнит лишь смертоносную хватку Ла Локи и вонь какой-то дряни на носовом платке, которым похитительница заткнула ему нос и рот. Зато он точно знает, с чем имеет дело.

Извиваясь, чтобы стряхнуть мешок, он чувствует, как туго затянута смирительная рубашка. Руки у него скрещены на груди, а длинные рукава завязаны сзади, причем максимально туго. Ножные браслеты пристегнуты к скобе в форме восьмерки. Интересно, цепь там тоже есть? Вряд ли.

Долго ли он здесь провисел? Скоро ли пламя пережжет веревку? Синтетические канаты горят дольше, чем натуральные, но это еще смотря сколько зажигательной смеси плеснуть – и давно ли уже горит. Слишком много неизвестных факторов.

И вот мальчик начинает бороться. По очереди напрягает все мышцы тела, то сжимает, то расслабляет их, подергивается, пытаясь хоть немного ослабить узы.

Мешок падает – и Дэнни моргает в ослепительном свете прожекторов. Пол кажется далеким-предалеким, до ужаса далеким. Такого падения не пережить.

К нему обращены тысяча лиц: маленькие кружочки, в потрясенном внимании следящие за его попытками вырваться. Осознают ли они, что это все всерьез, или считают лишь частью представления? Он видит Летучих Акробаток на полпути между ним и ареной, слышит, как люди внизу выкрикивают его имя, видит перевернутые колонны и лестницы собора, мерцание огней, складывающихся в одно слово: «Мистериум».

Забудь это все. Гляди наверх и думай, что предпринять.

Дэнни вытягивает шею, пытаясь разглядеть хоть что-то выше своих ног, выше завязок смирительной рубашки, крепящихся к кожаным браслетам на щиколотках. Да это же папин реквизит!

Пламя полыхает вовсю, яркое и жаркое. На расстоянии двух вытянутых рук, не дальше. К потолку поднимается столб черного дыма, сквозь который нельзя разглядеть ничего, так что не видно, к чему и как крепится канат. Ну хотя бы пламя оранжевое, а не ярко-желтое или белое, а значит, это холодный огонь. Такое топливо Фрэнки использует для спецэффектов.

Есть еще время освободиться. Но что потом?

Дэнни чувствует, как отмычки у него на шее, подчиняясь силе тяжести, ползут под свитером ниже, к налившейся кровью голове. Но что толку в отмычках, пока я не освободил руки?

Ну так освобождай поскорее! Всему свой черед.

Он начинает исполнять знаменитый папин «смертельный пляс»: последовательность подергиваний и рывков, в результате которых он словно запляшет на веревке, вращаясь и извиваясь во все стороны. Этот танец позволит ему чуть ослабить узлы – но заодно увеличит нагрузку на и без того уже ослабленную веревку. Сердце бешено стучит в груди, руки напряжены, в глазах темнеет.

Огонь, ожидающая внизу бездна, смирительная рубашка. И все. Делай все, что в твоих силах, и старайся не думать, какому испытанию ты подвергаешь истончающуюся нить, держащую тебя в живых.

Наконец он ощущает, что смирительная рубашка чуть-чуть поддалась. Самую малость, но этого достаточно, чтобы потихоньку подтягивать руки по груди к голове. Не переставая при этом подергиваться и изгибаться – сухожилия на плечах жалобно стонут, мышцы жжет словно огнем. Кажется, плечевые суставы вот-вот выйдут из пазов. Инстинкты самосохранения взывают к нему, умоляя остановиться, пока он сам себя не искалечил.

Не слушай. Не прекращай усилий.

Ох! Оба плеча пронзает острая боль – но Дэнни добивается своего! Руки подтянуты к подбородку, рукава смирительной рубашки сползают со спины, болтаются за головой. Слава тебе господи, никаких цепей, лишь ремни на застежках. Дэнни торопливо начинает расстегивать их, протягивать кожаные ремни сквозь пряжки. Очень уж это трудно – когда висишь вниз головой и крутишься как ненормальный.