Чертоги памяти - Седжвик Джулиан

Сев на скамейку рядом с девочкой, он обвивает рукой ее поникшие плечи. Почему-то успокаивать Син-Син куда проще, чем справляться со своим собственным потрясением.

– Но ты же говорила – твоя мама умерла, когда ты была совсем маленькой.

– Мне так сказали. Я много лет в это верила. И ничего о ней не знала: лишь то, что она умерла, когда я была еще младенцем, а мой папа был очень плохим человеком и умер до моего рождения.

– А что потом?

– Я выросла с Чарли. Немного научилась кун-фу. Потом мне это надоело и я занялась акробатикой, выучилась ходить по провисшему канату. Потом заинтересовалась цирком и стала рыться в Интернете. И вот как-то наткнулась на «Мистериум», и стоило мне только взглянуть на Лили, как я поняла – вот просто как знала откуда-то! – что она моя мать. Понятия не имею почему. Тогда я стала перерывать Интернет с новой силой – и мне повезло. Через Чоу я познакомилась с Рикаром – остальное уже история.

– А насчет твоего отца?

– Его звали Энтони Люнг. Насколько я смогла выяснить, он и правда умер. По самые уши увяз во всяких разборках с триадами. – Она глубоко вздыхает и энергично вытирает слезы с глаз. – И вот я тут. Твоя брошенная и осиротевшая сводная сестра. И не знаю, почему это мне не стало легче.

Дэнни кивает. Восторг его заметно притушен сознанием, что мама бессердечно бросила родное дитя.

– Наверное, у нее были какие-то причины, – произносит он, стараясь убедить даже не Син-Син, а себя самого.

– Она когда-нибудь упоминала обо мне?

– Нет. Прости. Но я пару раз слышал обрывки каких-то споров…

Он умолкает, не договорив. «У всех у нас есть прошлое, Лили. Уж кому и знать, как не тебе!» – сердито произносит отец. А у мамы вид делается такой, словно он больно-больно ранил ее, задел самую душу.

– Мы же теперь вместе, да? – Дэнни заглядывает в глаза сестре.

Она отвечает ему таким же открытым взглядом, собираясь с силами, глубоко дышит, сражаясь со слезами:

– Еще как, Дэнни Ву. До последнего шага…

Скрип гравия под чьей-то ногой заставляет обоих подпрыгнуть. Подняв головы, они видят, что на них сверху вниз смотрит Аки. Ирокез его темным гребнем вырисовывается на фоне луны, лицо тонет в тени.

– Романтическая прогулочка? – насмешливо тянет он. – Не стану мешать.

Из горла Син-Син вырывается яростное рычание. Со всей силой давно копившейся досады и разочарования она тигрицей срывается со скамьи, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами. Одним молниеносным броском сбив с ног ошарашенного японца, она прижимает его к земле, приближает лицо почти вплотную к его лицу.

– Я из тебя котлету сделаю, клоун! – шипит она. – Какого черта ты за нами следишь?

– Я… я просто хочу помочь, – оправдывается он, оглушенный падением, стараясь высвободить руки.

– Черта с два!

– Меня Роза послала. Я ехал за полицейским фургоном на мотоцикле, а потом услышал звуки аварии. Кто-то сказал, что вы убежали в сторону парка Гуэля, а потом я мельком видел вас на той большой площадке… а потом я вас потерял…

– Врешь!

– Да правда же!

Дэнни присаживается на корточки рядом с ними:

– Ответишь на один вопрос, Син-Син тебя отпустит.

Аки морщится: Син-Син сильнее вдавливает колено ему в живот.

– Хорошо, хорошо.

– Что ты делал с Джимми Т. тем вечером в Берлине?

– Ничего!

– Не лги, клоун, – рычит Син-Син. – Лучше не зли меня!

И сдвигает колено чуть ниже.

– Ну ладно! Ой! Я скажу. Я с ним и правда виделся. С Джимми. Но я был просто гонцом, посыльным.

– Кто тебя послал? – рявкает Дэнни.

– Не скажу.

– У тебя есть три секунды. Я знаю, как сделать очень больно.

– Ладно, ладно! – Аки зажмуривается. – Роза. Она видела, что он ошивается вокруг, и хотела, чтобы я его предостерег. Чтобы он не натворил глупостей. Только он и слушать не хотел. Это Джимми испортил водную камеру. Я уверен!

Дэнни похлопывает Син-Син по спине. Его заливают волны триумфа и облегчения. Рассказ Аки сходится с только что вернувшимися воспоминаниями о Джимми под снегом. Наконец-то мы доберемся до дна этой истории!

– Син-Син, он не врет, – говорит он. – Роза что-то прятала в реквизитной. Может, как раз что-то, имевшее отношение к испорченной камере.

– Я на такие россказни не куплюсь! – горячится Син-Син. – Он врет!

Дэнни качает головой:

– У меня есть свидетель, что Джимми Т. был там, на пожаре…

– Но это же невозможно, – возражает Аки. Син-Син отпускает его, и он садится. – К тому времени Джимми уже вернулся в Америку. Роза уверена, что он не имеет никакого отношения к пожару. Стопроцентно уверена.

– Мне надо поговорить с Розой, – произносит Дэнни, забирая со скамьи томик Пруста и конверт. – Она столько всего от меня скрывала – и от папы тоже. Может…

Он не в силах высказать эту мысль вслух: что заговори Роза – мама с папой, возможно, были бы живы и сейчас.

– Держи, положи сюда, – Син-Син открывает желтый пакет. – Давай вернемся в «Мистериум».

Они шагают обратно через парк.

С моря снова надвигаются тучи, то и дело загораживая луну. В лесистой части парка гораздо темнее, но идти вниз легче, чем вверх. Я все-таки уношу с холма сокровища, думает Дэнни. Письмо от отца, обретенная сестра, новые факты… Может, худшее уже позади?

Между Син-Син и Аки наступает шаткое перемирие. Все трое молчат, глубоко погрузившись каждый в свои мысли.

Дэнни украдкой бросает взгляд на Син-Син, в голове у него теснятся новые вопросы. Почему, скажите на милость, это все держали в такой тайне? Почему мама бросила новорожденного ребенка столько лет назад? А если папа знал, что ему грозит опасность, зачем было прятать пакет в чертогах памяти – почему просто-напросто не рассказать мне о Син-Син и о том, что происходит? Ответишь на один вопрос – глядь, а за ним уже три новых. Все равно что рубить головы гидре.

Свидетельство о рождении словно бы придает происходящему некий смысл. Давно пора! Да еще записка – она и превосходит ожидания Дэнни, и не оправдывает их в одно и то же время. Папа тянется ко мне, но не говорит всю правду. Как всегда. И я, как всегда, хочу большего. А книжка Пруста тут при чем? Папа написал, что это важно – значит, так оно и есть. Дэнни лихорадочно роется в памяти.

Последний год папа просто бредил этой книгой. Вечер за вечером просиживал на скамье в трейлере, нахмурившись, прищурив глаза, иногда зачитывая отрывки вслух, иногда впадая в недоумение. А один раз сердито запустил томиком через всю комнату. Борьба папы и книги стала предметом расхожих шуток. Но зачем прятать ее здесь?