Охотник за тенью - Донато Карризи

Анабель Майер была младшей дочерью известного немецкого банкира, достаточно влиятельного, чтобы надавить на итальянские власти, вплоть до правительства, и потребовать, чтобы его девочку нашли. Так что дело это получило резонанс в газетах и на телевидении и было поручено самому бравому полицейскому: комиссару Моро.

Поскольку ребята путешествовали автостопом, были просмотрены горы кассет с камер видеонаблюдения, установленных на больших и малых дорогах; привлечены люди и технические средства, значительные для такого рода расследования. Исчезновение не убийство, доказательств того, что речь шла о похищении, тоже не нашлось, и все же было истрачено много денег и задействовано много ресурсов.

В конце концов, несмотря на объективные трудности, выяснилось, что Бернхард и Анабель в июле болтались на станции техобслуживания на выезде из Флоренции, на А 1, Солнечной автостраде. Там они голосовали, прося подвезти их до Рима.

Камеры видеонаблюдения на бензозаправке запечатлели момент, когда молодые люди садились в малолитражку. По номерам определили, что машина в угоне, а лицо водителя не попало в кадр. Но благодаря таланту Моро полиция все-таки вышла на угонщика.

Речь шла о бродяге, судимом за кражу и грабеж. Он специализировался на том, что предлагал подвезти малоимущих туристов, а потом, угрожая пистолетом, присваивал себе их пожитки. На подозреваемого была объявлена настоящая охота, и он был задержан. У него дома, кроме «беретты» со спиленными номерами, нашли вещи, принадлежавшие молодым немцам: бумажник Бернхарда и золотую цепочку Анабель.

Версия следствия была такая: бродяге довелось иметь дело с высоким и сильным парнем, который наверняка оказал сопротивление. И ему пришлось выстрелить. Запаниковав, он убил и девушку тоже, а потом избавился от тел.

После ареста бродяга сознался в грабеже, но защищался, уверяя, что вовсе ни в кого не стрелял, а попросту высадил ребят в чистом поле.

Кстати сказать, место, им указанное, находилось в нескольких сотнях метров от того, где теперь обнаружены трупы, отметила Сандра.

Но два года назад никто их не искал, потому что бродяга на первом же заседании суда изменил показания. Он признался в двойном убийстве, заявив, что избавился от трупов, бросив их в реку.

Водолазы обследовали дно по всему течению, но так и не нашли останков. А суд, приняв во внимание тот факт, что подсудимый решил сотрудничать со следствием, приговорил его к пожизненному заключению, оставив, однако, лазейку в формулировках приговора: возможность ходатайствовать через какой-то, даже не очень отдаленный срок о переводе на полусвободный режим.

Теперь стало очевидно, что чистосердечное признание входило в стратегию защиты: под весом неопровержимых улик адвокаты посоветовали признать вину, пусть даже это и не соответствовало истине. Налицо одно из несовершенств судебной системы, но в тот момент родители молодых людей, включая влиятельного банкира, остались довольны: виновный наконец нашелся и его приговорили к максимальному наказанию. Это, возможно, утешило их, заставив забыть о том, что дети их даже не имеют могилы, над которой можно поплакать. Итальянские власти, со своей стороны, предоставили немецким властям доказательство своей компетентности. Комиссар Моро был осыпан благодарностями, и его слава заметно возросла.

Такой исход дела удовлетворял всех. До настоящего момента.

Пока обескураживающая истина выплывала наружу, Сандра сняла комбинезон и понесла свою аппаратуру в полицейский фургон.

Прямо перед ней, в нескольких шагах от фургона, смущенный комиссар Моро делал заявление, которое должно было попасть на первые полосы основных газет, национальных и зарубежных. Его лицо в свете прожекторов казалось еще более изможденным и усталым. За его спиной – лесная чаща, где нашли два скелета. Перед ним – лес микрофонов.

– Бернхард Ягер и Анабель Майер, – четко произнес он имена, глядя в телекамеры с грустным видом. – Двадцать три года и восемнадцать лет.

– Как они погибли? – спросил какой-то корреспондент.

Моро поискал его взглядом в толпе, но, ослепленный вспышками, отвел глаза.

– Можно сказать, что это третья пара, убитая монстром. Но поскольку молодые люди пропали по меньшей мере два года назад и тела их находятся в поздней стадии разложения, приходится считать, что они были первыми.

Два года убийца ходил безнаказанным и теперь превратился в монстра.

Пенитенциарий сказал, что кто-то его защищает, вспомнила Сандра. Кто и почему это делает? Больше всего ее бесила мысль о том, что кто-то может поставить убийцу выше двух ни в чем не повинных молодых ребят.

Астольфи принимал участие в этой абсурдной охране, и Сандра разоблачила его. Комиссар Креспи уверял, будто судмедэксперт ни при чем, что он просто обезумел. Но Маркус это утверждение опроверг. И теперь Сандра верила только ему.

Хотелось взглянуть в лицо прочим сообщникам, кто бы они ни были. Хотелось дать им знать, что кто-то в курсе их планов. Раз уж полиция не собирается заниматься судмедэкспертом, глубже расследовать его жизнь и мотивы самоубийства, она все равно бросит вызов, пошлет сигнал. Сандра была уверена, что пенитенциарий поддержал бы ее.

Мысль пришла ей в голову, когда она смотрела, как Креспи выходит из леса: человек очень набожный, он перекрестился.

Жизнь – длинная череда вещей, которые случаются в первый раз, – сказала себе Сандра. Слишком долго она пряталась за своим фотоаппаратом, как за защитным барьером, пришло время рискнуть.

Пользуясь тем, что телекамеры, направленные на комиссара Моро, запечатлеют и ее тоже, она подняла правую руку и, как раньше Астольфи в сосновом лесу под Остией, перекрестилась наоборот.

Четвертый урок был преподан пенитенциарию в самой большой в мире церкви.

С собором Святого Петра ничто не может сравниться. Эту базилику построил Браманте, после того как разрушили ту, что стояла на ее месте. Ее длина, включая портик, составляет 211 метров. Высота купола, до вершины креста, который его венчает, – 132 метра.

Внутри собора каждый предмет, памятник или колонна, украшение или обломок имеют свою историю.

Когда Клементе жарким июньским днем, в четверг, впервые привел Маркуса в необозримый храм, там вместе толпились верующие и туристы. Было невозможно различить, кто пришел помолиться, а кто – посмотреть. В отличие от других церквей, здесь не ощущалось никакой мистики.

В действительности главный символ христианства прежде всего прославлял земную власть пап, которые на протяжении всех веков истории, воображая себя преемниками святого Петра и делая вид, будто наставляют человечество в сфере духа, занимались больше всего мирскими делами, как и другие правители.

Эпоха пап, взыскующих светской власти, миновала, но остались гробницы понтификов, обладавших ею. Казалось, они соревновались между собой в роскоши, тщась оставить зримый след своего пребывания на земле, и великие художники помогали им.