Мужей много не бывает - Галина Владимировна Романова

– Ты все... Все знала заранее... – всхлипывала я, размазывая слезы по лицу и как завороженная не сводя глаз с темной массы на тротуаре.

– Ну, если быть до конца откровенной, то не все. Импровизировать пришлось прямо на ходу. Разве же я могла знать, что так все устроится? Ты просто прелесть, Витуля. Просто прелесть! Учти, я твоя должница. – И она расхохоталась.

– Кто это?! Это он?! Это твой папик?! Это его я нечаянно подстрелила?! – Я повернулась к Дашке и, вцепившись в ее запястья что было сил, повторила ее маневр с потряхиванием. – Это он?!

– Да он, он, не тряси меня, в конце концов. И прекрати орать, как потерпевшая. Нечаянно она его подстрелила! Как же! – Дашка вырвала у меня свои руки и двинулась к трупу. – Кто тебе поверит, дорогая? Особенно после того, когда узнают всю твою историю. Ну, думаю, что до этого не дойдет. Труп мы сейчас отсюда вывезем, сделаем ему небольшую автокатастрофу. Н-да... Кремировать-то, наверное, придется тебя, мой дорогой.

Она поравнялась с лежавшим на земле телом и несколько раз пнула его ногой.

– Знала бы ты, Витка, как я его ненавидела!!! На земле не было человека, которого бы я ненавидела больше! А ты... Ты мне помогла, сама о том не ведая. Ну да ладно, и я тебе помогу. Хотя, по сценарию, тебя нужно было отдать на растерзание толпе и милиции, я думаю, что авария будет предпочтительнее. Во всяком случае, для тебя.

– Что же... Отчего же сразу так не сделали? Ну... аварию? – Слезы высохли, и в душе поселилась спасительная пустота.

– Ага, как же! – фыркнула Дашка, опускаясь на корточки перед телом своего бывшего сожителя. – Сделаешь! Этот змей был настолько осторожен. Разве что в барокамеру спать не ложился. И ездил всегда с шофером. Но сегодня особый случай. Он не смог устоять перед собственным любопытством. Опять же людишки его любили. А нас-то всего четверо единомышленников, если, конечно, не считать тебя. Я, Вася да двое его людей. Надо же! В самое сердце! Ты, мать, молодец! Метко стреляешь. Иди хоть взгляни на дело рук своих, а я ребят позову.

Дашка поднялась и, зацокав каблучками, скрылась через мгновение за углом ресторана. Тишина, воцарившаяся после ее ухода, сдавила мне уши и виски. Подкатила тошнотворным клубком к горлу. Перевернула в груди сердце, заставив его заныть. Сколько я простояла, слепо таращась в темноту, не знаю. В чувство меня привел какой-то посторонний звук. Далекий, переливчатый. Я встряхнулась и прислушалась. Господи, ну конечно же! Чего же еще можно было ожидать от этой стервы?! Милиция. Это был звук милицейской сирены. Поначалу трудно различимый, он крепчал, становясь все громче и отчетливее.

«Бежать! Бежать, и как можно скорее!» – требовал мой мозг, а ноги, словно пара ватных обрубков, медленно приближались к трупу.

Я поравнялась с телом мужчины, которого несколько минут назад застрелила. Присела перед ним на корточках и, ведомая непонятно каким любопытством, ухватила его под мышки. Зачем я тащила его эти несколько метров, я поняла уже позднее. А пока же я просто тащила его на то место, где было светлее, почти не отдавая себе отчета в своих действиях. Дотащила. Швырнула оземь. Опустилась на коленки, тяжело дыша. И затем, не забывая прислушиваться к нарастающему реву милицейской сирены, склонилась над лицом мужчины, по моей вине ставшего покойником.

Ох, неспроста мне его силуэт показался до боли знакомым! Не случайно этот разворот плеч назойливо напоминал кого-то. Только вот голос... Он, и только он не позволил мне узнать его. Голос да еще невозможность поверить в то, что мы встретимся именно здесь и при таких обстоятельствах.

И сейчас этот мужчина, сраженный наповал метким выстрелом в сердце, лежал на пыльном асфальте, выставив к темному ночному небу упрямый, заросший щетиной подбородок. И был это не кто иной, как Николай Филиппович Кротов...

Он нашел меня. Я думала, что никто не догадается искать меня в таком месте, а он нашел. Приподнял полусгнивший борт перевернутой лодки, склонился, напугав меня до полусмерти, и с циничной ухмылкой спросил:

– Умнее всех, да?

– Возможно.

Голос мой был на редкость сдержанным, я даже не дала ему повода думать, что удивлена его появлению. Хотя удивляться и вообще что-либо чувствовать я к тому часу уже не могла. Лежала, скрючившись, под старой догнивающей лодкой на влажном песке пляжа и ничего не чувствовала. Ни одной мысли в голове, ни сожалений в душе, ни страха в сердце. Пустая человеческая оболочка, в которую меня сумели превратить за минувшие сутки.

– Ну пойдем тогда, что ли. Вообще-то хлопот с тобой...

Я выползла на четвереньках на свет божий, пока он поддерживал край лодки, и, опираясь на его подставленную руку, выпрямилась в полный рост. Поясницу тут же прострелило. Ноги закололо иголками от долгого пребывания без движения. Кровь зашумела в голове, и пейзаж местной зоны отдыха поплыл куда-то влево.

– Да стой ты! – прикрикнул он на меня. – Нам сматываться нужно по-быстрому, а она в обморок собралась шлепнуться! Идем, скоро станет совсем светло.

Он быстро пошел вперед, держа под мышкой мотоциклетный шлем и выбрасывая из-под каблуков высоких ботинок каскады песка. Я поплелась следом, поражаясь тому, как смогла в кромешной темноте наткнуться на этот пляж, отыскать нужное мне укрытие и при этом не расшибиться об острые углы пляжных раздевалок, лежанок и грибков. Летела так, что свист в ушах стоял. Летела, подгоняемая воем милицейской сирены и топотом множества ног, которые отдавались диким эхом в моей голове, где, к слову сказать, к тому моменту царила полная мешанина.

В первый момент, когда я узнала в убиенном Кротова – своего гражданского супруга, спасителя и ангела-хранителя в одном лице, мне подумалось, что сумасшествие все же возобладало над разумом и все увиденное мною есть не что иное, как галлюцинация. Потом раздался отрезвляющий скрип тормозов, гомон мужских голосов, свист, гвалт. И почти тут же какая-то невидимая сила подхватила меня и помчала прочь. В спину мне понеслись какие-то крики, все тот же топот, это меня и подгоняло. Остановись я хоть на мгновение и начни предаваться размышлениям, ноги наверняка отказались бы мне служить. Я свалилась бы кулем под ближайший куст да так и замерла бы в горе. А так, не отягощенная скорбными мыслями, я домчала до пляжа, только потом поняв, что это пляж. Долго нарезала круги в поисках надежного убежища. Затем наткнулась на небольшую пристань с прикованными лодками и с дюжиной доживающих посудин чуть в стороне. Забралась под одну из них, и почти тут же силы покинули меня. Я лежала, тараща немигающие глаза в большую прореху в днище, и наблюдала за сменой красок ночи. Думать о чем-то запретном мне в тот момент было непозволительной роскошью. Просто лежала, тупо уставившись в одну точку, и чего-то ждала. И когда чернота прорехи в гнилом дереве сделалась пожиже, раздались чьи-то шаги. Как он спросил?.. Умнее ли я всех, кажется? Да уж! Умнее меня быть просто некому! Но не его вопрос заинтриговал меня до такой степени, что я позволила себе беспрепятственно последовать за ним, за этим наглецом-мотоциклистом, не так давно обокравшим меня. А то, зачем он искал меня. Хотя... Хотя, позволив шевельнуться своим извилинам, я почти догадалась.