Что день грядущий нам готовил? Летающие автомобили, роботы-повара, отпуск на Луне и другие несбывшиеся чудеса наших дней, предсказанные в прошлом веке - Пол Майло

Большинство ученых сильно сомневались в возможности выделить определенные биополимеры или локализовать области мозга, в которых якобы консервируется жизненный опыт. Особенно их раздражали утверждения, будто информацию, навыки или умения когда-нибудь удастся расфасовать по дозам, словно лекарство для приема внутрь. Но даже многие скептики благосклонно оценили вероятность некоего мозгового форсажа, помогающего быстрее и эффективнее овладевать знаниями.

Хотя «философский камень», хранитель мудрости, так и не обнаружился ни в одной из ипостасей, инъекции РНК не раз помогали лабораторным крысам быстрей пробежать через лабиринт; в отдельных экспериментах результаты у подопытных животных выросли четырехкратно по сравнению с контрольной группой. В другой серии опытов исследователи проанализировали химический состав мозговой ткани, взятой у натренированных особей, и обнаружили там повышенную концентрацию некоторых соединений. Это привело иных ученых к выводу, что инъекция правильно составленного препарата могла бы добавить с десяток баллов к «интеллектуальному коэффициенту» человека (правда, возможная устойчивость такого эффекта вызвала нескончаемые споры).

Полвека назад французский биолог Жан Ростан полагал, что в наше время эти вещества уже будут выделены и произведены: «Как сейчас диабетики вкалывают себе по утрам дозу инсулина, чтобы отрегулировать уровень сахара в крови, так в будущем люди, возможно, начнут принимать те или иные лекарства для улучшения умственных способностей».

С конца семидесятых по сей день создано множество психотропных средств для паллиативного лечения умственных расстройств у престарелых; другие препараты помогают юнцам преодолеть гиперактивность или рассеянность в учебе, повышая концентрацию внимания. Исследователи выяснили также, что некоторые стародавние стимуляторы — тот же кофеин или никотин — безотносительно своих изъянов, похоже, и вправду обостряют мышление.

Однако все это далеко от вдохновенных надежд науки 1960–1980-х годов. Волшебное снадобье, что в один миг вправит мозги любому тугодуму, пока еще дожидается своего часа, хотя многим футурологам мерещился прорыв со дня на день. Нет у нас ни уколов, ни микстур, ни иной терапии, к которой бы мог прибегнуть безнадежный троечник, желая блеснуть на вступительных экзаменах в колледж. Но поиск продолжается. В 2007 году британский правительственный Форсайт-центр опубликовал доклад, где говорилось, что в ближайшие несколько десятков лет «когнитивные стимуляторы могут стать обыденными как чашка кофе». Там же, кстати, речь шла и о временах, когда студентам придется перед экзаменом проходить тест на «вразумляющие» наркотики, как сейчас спортсменов-олимпийцев проверяют на допинги накануне соревнований.

Предсказание: Семейные узы трещат по швам

Женскую эмансипацию многие связывают с вольницей семидесятых, но в действительности самоутверждение прекрасных леди началось гораздо раньше. В 1920-е годы женщины в Америке и многих других странах голосовали на выборах, учились в колледжах, массово работали в конторах и на фабриках, веселились вместе с мужчинами в заведениях, куда за полвека до того пускали одних джентльменов, и — о ужас! — носили брюки. Иные довершали «гермафродитный» стиль короткой стрижкой и пиджаком с галстуком на мужской манер. Они и машины водили, и даже управляли самолетами.

Глядя на такое, мужчины известного типа пришли к заключению, что Вселенная рушится. Поскольку женщина начинает требовать все большего, опасались эти мудрецы, она готова совсем забыть свое место в «естественном порядке вещей» и погубить семейные ценности. А вместе с семьей и всей цивилизации наступит конец. Следы подобных страхов можно заметить и у тогдашних интеллектуалов, размышлявших, во что превратится мир в нашем столетии.

Едва ли не больше всех других тревожился известный консервативный писатель и критик Энтони Людовичи. В 1925 году он выпустил книгу «Лисистрата, или Женская будущность», где предсказывал, что в ближайшие десятилетия освобожденные женщины превратятся в новых амазонок и возьмут в свои руки управление обществом. А так как они, по убеждению Людовичи, к этим задачам совершенно непригодны, то в мире воцарится хаос.

Согласно его теории, индустриализация приводит к войне полов в таких сферах, которых попросту не существовало в аграрном обществе, где самую важную роль играла мускульная сила. Людовичи полагал, что в конечном счете победительницы, «задурив головы» мужчинам, получат полный контроль над экономикой. А как только мужской пол станет лишним в хозяйстве, женщины, разумеется, захотят продлевать род не через секс, а путем искусственного оплодотворения, — и уж они позаботятся, чтобы рождались преимущественно девочки (мужчины будут допущены в «гинекократию» в пропорции не более пяти на тысячу душ). Мир спасется лишь в том случае, предрек писатель, если вернется к своим корням и почве, а женщина вновь посвятит себя исключительно заботам о потомстве.

Людовичи умер в 1971 году, прожив достаточно долго, дабы убедиться, что на самом деле публика не так уж сильно расположена к мини-юбкам и воинствующему феминизму в духе Глории Стайнем, а также дабы успеть познакомиться с теоретиками нового поколения, считавшими, как и он, будто прогресс заставит полностью пересмотреть гендерные роли, в том числе супруги и матери. Разница была в том, что, по их мнению, человеческое общежитие в итоге не испортится, а усовершенствуется, даже если примет несколько необычный вид.

Предтеча этого направления — знаменитый гарвардский профессор, психолог Беррес Фредерик Скиннер, один из основателей научной школы бихевиоризма, чьи труды касались всего на свете, от устройства детских инкубаторов до оборудования супермаркетов. Скиннер был влиятельным проповедником так называемого оперантного обучения, когда неосознанные поначалу, но желательные действия воспитуемого наставник закрепляет поощрением. Он отстаивал убеждение, что традиционная, исторически сложившаяся семья остро нуждается в перестройке. Любые комплексы, неврозы и фобии, которые приобретают большинство людей, вырастая в семейных домах, преодолимы, если изъять из воспитания детей сантименты и поставить его на научную базу.

В романе «Уолден-два»[31] (1948) Скиннер описал свой идеал общины числом в тысячу душ, где, помимо всего прочего, отмерла «примитивная» семья, основанная на кровном родстве. Родители воздерживаются от проявления каких-либо особых чувств к своим биологическим детям, а те привыкают звать отцов и матерей по именам. Потомство вверено опеке специально обученных профессионалов обоего пола, которых автор сравнил с квалифицированными техниками-лаборантами. «Даже если мать и знает верный путь, она зачастую бессильна, потому что дом и хозяйство требуют массы иных забот. Дом — не место для воспитания детей», — разъясняет один из персонажей.

В этой общине о каждом ребенке заботится вся деревня. Кровные родители — лишь двое из множества дружелюбных взрослых. Мятежным душам подростков больше не придется мучиться «несовместимостью» с чужаками, навязанными случайной прихотью природы; вместо этого он или она найдут себе таких старших друзей, с кем у них больше взаимопонимания и общих интересов. Если ребенок никогда не испытывал недостатка любви и привязан сразу к многим взрослым, он вырастет психологически здоровым и лучше приспособленным к жизни, чем люди старого мира.