Возвращение - Геннадий Ищенко

– Такое нельзя не петь! – сказала Ира. – Скрывать такую песню от людей – это преступление! Подумаешь, кто-то что-то скажет! Зато остальные будут благодарны! На концертах почти нет хороших новых песен, поют старые, а ты придумал и прячешь! И первая песня замечательная. Подумаешь, про любовь! Пушкин сказал, что ей все возрасты покорны, можешь ссылаться на него.

– Точно, – поддержал Сергей. – Вас пригласят на День милиции, вот и спойте эти песни.

– Так и сделаем, – засмеялся я. – Если милиция будет аплодировать, критики сразу заткнутся!

Уезжая, обменялись номерами телефонов и пригласили Иру нас навестить.

– Замечательная у тебя подруга! – сказал я Сергею, когда шли к остановке троллейбуса. – Два часа посидели, а такое впечатление, что уже давно знакомы.

– Её родителям не нравится наша дружба, – сказал он. – Я знал, что их не будет дома, поэтому и поехал. А её редко отпускают надолго одну. Когда вместе учились, хоть виделись в школе, а теперь…

– Наплюй, – посоветовала Люся. – Главное, как к тебе относится Ира, а не её родители, а она тебе рада.

Сегодняшние события в сквере имели продолжение на следующий день в школе.

– Извини, – сказал мне Валерка. – Я вчера сделал глупость.

– Тебе не за что передо мной извиняться, – ответил я. – Ты обидел Люсю, перед ней и извиняйся.

К моему удивлению, он извинился, да не наедине, а при всех. Не думал, если честно. Из мальчишек моего прежнего класса на такой поступок был способен только Сергей. Светлану слухи о сражении в сквере только подхлестнули.

– У меня уже есть подруга, – сказал я, видя, что она не понимает намёков, – а я не персидский шах, чтобы иметь их несколько. Так что не нужно тратить на меня усилий. Ты красивая девочка, но я уже занят.

– Ты пожалеешь! – покраснев, сказала Светлана. – И очень скоро!

Интересно, какую гадость придумала Амелина? Обиделась она сильно.

Об этом я узнал на следующий день, когда мы шли со школы домой. Стоило пройти злополучный сквер и подойти к нашим домам, как дорогу преградили трое почти взрослых ребят.

– Вы двое идите! – сказал моим друзьям один из них. – А ты, шкет, останешься. Поучим тебя вежливости.

– Учить будете втроём или по очереди? – спокойно спросил я, хотя на этот раз не был спокойным.

– А это как получится, – насмешливо сказал он и шагнул ко мне.

Ждать, пока меня начнут бить, было глупо. Уронив портфель, я слегка развернулся и засветил ему ногой в живот единственным ударом, который когда-то отработал для ног. Парень заорал и, согнувшись, упал на дорожку. Оба его дружка бросились на меня, но одному из них пришлось сразу же отвлечься на Сергея. Они не умели грамотно драться, но были старше и сильнее нас. В результате мы их побили, но каждый обзавёлся фингалом, а я ободрал костяшки на пальцах правой руки. В итоге этого побоища мы оказались в ближайшем отделении милиции. Видимо, кто-то из тех, чьи окна выходили на дорогу, увидел драку и вызвал милицию. Того парня, которому я врезал в живот, сразу же увезли в больницу, а с нами стали разбираться.

– Кто затеял драку? – спросил капитан.

– Это он! – показал на меня один из наших противников, лишившийся зуба и красовавшийся таким же фингалом, какие были у нас.

– Правда, что ли? – недоверчиво уставился на меня капитан.

– Не верите? – сказал я. – И правильно делаете! Неужели вы думаете, что два восьмиклассника будут гоняться за тремя такими лбами? Мы с нашей подругой шли со школы домой, а у этих зачесались кулаки. Бить собирались только меня, друг вмешался и помог.

– Всё так и было! – подтвердила Люся, которая с нашими портфелями сидела на стуле.

– Он первый ударил! – закричал тот же парень. – И ударил ногой! А его только хотели припугнуть. Ну стукнули бы несколько раз…

– Я очень не люблю, когда по мне стучат, – сказал я не столько капитану, сколько парню. – Особенно когда это делают по лицу. Я и тогда уклонился от удара и только ответил.

Это была ложь, но я ничем не рисковал: когда дрались, рядом не было посторонних, а много ли увидишь из окна!

– Я тебя знаю, – сказал капитан Сергею, – точнее, твоего отца. Он работает в УГРО?

– А какое отношение к драке имеет мой отец? – спросил Сергей.

– Ходишь в нашу секцию? – спросил капитан.

– Мы оба ходим, – ответил я за Сергея. – А что?

– Тогда понятно, почему вы смогли их отлупить. Вас в секции учат устраивать драки?

– Нас в секции учат себя защищать! – разозлился Сергей. – Посмотрите на его руку! А если бы он сломал пальцы? Хрен бы тогда сыграл вам на праздник!

– Подожди, подожди! – сказал капитан. – Я не сразу тебя узнал из-за этого украшения на лице! А это та девочка, с которой ты выступаешь? Надо было сразу сказать.

– А какое отношение это имеет к происшествию? – спросил я. – Если мы виноваты, то наказывайте, а если нет – отпускайте.

– Вы не виноваты, но нужно составить протокол. Ты сильно приголубил того парня, может не обойтись без последствий. Это в первую очередь нужно вам. Рассказывайте, как было дело.

Домой нас отвезли на той же машине, на которой забрали в отделение.

– Представляю, какой будет вид, когда эта дрянь начнёт расползаться, – на прощание сказал Сергей о фингалах. – А сколько пищи для разговоров. То-то Светка обрадуется!

– Вряд ли она обрадуется, – покачала головой Люся. – Вы вышли, а я спросила у капитана фамилию того, кого увезла «скорая». Амелин его фамилия.

– Так она обратилась за помощью к брату! – сказал Сергей. – Тогда, конечно, радости мало.

– А ты говорил, что в школе будет скучно учиться, – сказала мне Люся, когда ушёл Сергей. – Начал писать повесть?

– Начал, – ответил я. – Только продолжить не получится, пока не заживут пальцы.

На этот раз я позаимствовал повесть Семёновой «Волкодав». Читал я её пять раз и прекрасно запомнил. Представив, как на мой вид отреагирует мама, я вздохнул и пошёл на свой этаж.

– Алексей Николаевич! – сказал секретарь. – Вас хочет видеть Байбаков.

– Скажи Николаю Константиновичу, чтобы заходил, – ответил Косыгин. – Закончим с ним, и распорядись, чтобы подали машину.

– Я задержу ненадолго, – сказал вошедший в кабинет Председателя Совета Министров СССР его заместитель и председатель Госплана. – Мы с вами уже говорили об этом на утреннем совещании.

– Садитесь, Николай Константинович, – сказал Косыгин. – Чего от нас хотят белорусы?

– Они развернули масштабные работы в области электроники, не предусмотренные семилетним планом. Бросили на них свои силы и средства, не включённые в программу, и просят нас о содействии. И я не могу отмахнуться. Смотрите, это письмо, подписанное Киселёвым. Они вышли на Академию Наук и ряд отраслевых институтов. Не знаю, что у них стряслось, но нам навязывают двенадцать тем, отсутствующих в перечне на текущий год. И Академия их поддерживает. Почитайте письмо Келдыша. Подключили и Министерство обороны.