Возвращение - Геннадий Ищенко

– Я слышал, что проезд по Старой площади закрыт, – сказал Юркович.

– Для всех, кроме служебных автомобилей, и делали исключения для секретарей, у кого были колёса. Да не важно это, Илья Денисович! Если надо завалить эту гниду, я это сделаю. И напарники мне не нужны. Вы перевели в Минск одного меня?

– Ещё пять человек. Петров не возражал. Послушай, Игорь, ты не слишком самоуверен? Может, тебя всё-таки подстраховать?

– Ничего не нужно. Я только не уверен в том, что удастся скрыть убийство. Даже если оформлю как инфаркт, могут докопаться. Всё-таки не какой-то слесарь, а секретарь ЦК, так что землю будут рыть. Но если не оставить следа, то ничего страшного не случится. Дело сделано, мы ни при чём, а результатом будут сорванные у кого-то погоны. Неприятно, конечно…

Через неделю нужно будет идти в школу. За половину лета, которую прожили в новых квартирах, мы освоились в своём районе, а я по плану изучил Минск и теперь неплохо знал расположение основных улиц и площадей. Три раза в неделю ходил с Сергеем в секцию самбо, и по вечерам часто собирались в моей комнате вместе с Люсей. Наши родители быстро сдружились, особенно матери, у которых было больше времени для общения. Два раза вместе выезжали на Минское море. Отец сидел с удочками, а остальные купались, отойдя подальше, чтобы не распугивать ему рыбу.

– Совсем не то что в Чёрном море! – говорила Люся. – Вода грязней и хуже держит.

– Не поцелуешься, – шепнул я ей на ухо, – и ещё она не такая мокрая!

– Дети, прекратите брызгаться! – крикнула мама, отбежав от нас подальше. – Замочите волосы!

Этими поездками все были довольны, поэтому хотели съездить в третий раз, но во второй половине августа резко похолодало, и поездка накрылась. А сейчас мы сидели в комнате Люси и от нечего делать перелистывали учебники за восьмой класс.

– Разучили песню, а спеть так и не позвали, – сказала Люся. – Ну разве не свинство?

– Ещё споём, – отозвался я. – Забыл сказать, что Семён передал приглашение выступить на праздничном концерте, посвящённом Дню работников милиции. Только это будет через три месяца. Надо приготовить к этому празднику что-нибудь ещё. Слушай, а почему мы не спели её родителям?

– Это легко исправить! – она схватила меня за руку и потянула в большую комнату. – Папа! Мы…

– Тише! – остановил её смотревший телевизор отец. – Дай дослушать.

– А что случилось? – спросила Люся.

– Умер член ЦК, – ответил Иван Сергеевич. – Андропов. Нет, я такого не помню. Жаль, всего пятьдесят один год.

– А от чего умер, не сообщают? – ощутив озноб, спросил я.

– Что-то с сердцем. Говорите теперь, что хотели.

– Уже ничего, – ответил я, удостоившись удивлённого взгляда Люси. – Пошли к тебе.

– Что случилось? – взволнованно спросила она, когда мы вернулись в её комнату. – Ты побледнел!

– Всё хорошо, – улыбнулся я. – Не обращай внимания.

Не скажешь же ей, что я только что узнал, что убил человека. Пусть это сделано руками другого, но именно я вписал его номером первым в свой список.

– Значит так, товарищи! – начал Юркович. – Здесь собраны только те, кому мы доверяем абсолютно. Вы ознакомились со всеми материалами, за исключением научных данных и рекомендаций того, кому мы обязаны этими сведениями. С научными записями работают наши учёные, а по ряду вопросов в ближайшее время будем выходить на союзный уровень. По каждому из таких вопросов разработана своя легенда, поэтому шума не должно быть. А вот с остальным сложно. Пётр Миронович должен возглавить союзное правительство только в восьмидесятом году. Предпринимаются меры к тому, чтобы это произошло раньше, но мы ещё долго сможем влиять на события только на республиканском уровне, да и то не всегда. Мы не справимся с засухой семьдесят второго года своими силами.

– Как с ней можно справиться? – удивился один из присутствующих. – При таком масштабном бедствии не обойдёмся без закупок зерна за границей.

– Вы правы, – согласился полковник, – но можно сильно уменьшить последствия засухи, особенно если есть время. Я не специалист по сельскому хозяйству, но могу многое предложить. Засуха не затронет Восточную Сибирь и Дальний Восток, поэтому за несколько лет там можно сильно увеличить площадь пахотных земель. Нужно построить зернохранилища и создать резервы. Давно пора провести отбраковку молочного скота. В конце концов, вообще не проводить сева зерновых в средней полосе, сохранив посевной материал и сэкономив на эксплуатации техники, а людей занять другим. И большинство лесных пожаров можно предотвратить, а леса должно сгореть много. Только кто же нам позволит не сеять? Мы не можем влиять на международные дела, и влияние на другие союзные республики очень ограничено. Нам по силам ликвидировать такие личности, как Беленко или Калугин, но уже очень трудно предотвратить гибель космонавтов, не говоря о более масштабных событиях. Автор тетрадей это предвидел и оставил одну рекомендацию. При первом прочтении она показалась бредом, но потом я изменил своё мнение, поэтому уже месяц мы готовим операцию «Уникум». Есть у нас деревня Асовец, в которой живёт Масей Казинец. Этому деду около восьмидесяти, но у него исключительно ясный ум и прекрасная память. Мы вместе партизанили и очень сдружились. С ним был трудный разговор. Чтобы убедить старика, пришлось даже подключать Машерова.

– Я правильно вас понял, Илья Денисович? – удивлённо спросил мужчина лет шестидесяти. – Вы хотите подсунуть своего деда Москве как прорицателя? Но ведь это же чушь, кто поверит?

– Вы поверили? – спросил Юркович. – А почему? Ответ очевиден: вам заблаговременно сообщают то, что человек не в силах предугадать. Почему вы думаете, что в Москве кто-то отреагирует иначе? Каким бы человек ни был скептиком, против фактов не попрёшь. Кстати, участковым там работает его внук, поэтому его тоже включили в дело. Понятно, что дар у старика прорезался только в последние годы. Сначала мы убедились в этом сами, а потом поделились с остальными.

– Ну и заберут вашего деда в Москву, – сказал тот же мужчина. – Не проговорится, если прижмут?

– Кто же его отдаст? По результатам наших проверок дар предвидения работает у Масея только в родной деревне. Есть материалы специальной комиссии, которые это подтверждают. Если хотят, пусть сами исследуют этот феномен. В КГБ, по слухам, занимаются и не таким. Пытать старика никто не станет, потому что он и так ничего не скрывает, а попробуют мурыжить… Старик – кремень и никому ничего не выдаст. Личность очень колоритная: балагур и матерщинник, а наша затея заинтересовала его самого. Да и мы присмотрим, чтобы не было ничего лишнего. Сейчас строят нормальную дорогу из райцентра, а в самом селе начали строительство научного центра и общежития. До зимы село будет электрифицировано, а весной в центр завезут оборудование для медиков и физиков. Уже подобраны люди, которые поедут изучать деда, и делать это будут на самом деле, поэтому пройдут любую проверку. Мы готовы давать в Москву информацию, а не её источник. Въезд туда ограничат, а соблюдение режима поручим республиканскому комитету.