Лекарство против иллюзий - Татьяна Коган

Сашка копил деньги на поездку на Таймыр, но решил, что с этим повременит. У него появилась более важная цель. Если он в ближайшее время не увидит брюнетку, то просто рехнется. Черт возьми, ну он и вляпался…

Мимо торчащего «носа» сновали рыбачьи катера. Летом бойко идет ловля нерки, кеты, крабов и камбалы. Последней особенно много. В местных магазинах ее продают за сущие копейки.

На прошлой неделе он получил ответ из журнала «National Geographic». Редактор сообщил, что один из следующих выпусков будет посвящен Русскому Северу и они заинтересованы в сотрудничестве.

Жизнь налаживалась, подбрасывала поводы для радости.

Но радости не было.

Марина переоделась в джинсы и легкий свитер и спустилась вниз, где ее ждало такси. Солнечные зайчики плясали на асфальте, шелестели листья, и воздух казался таким пьяняще чистым, что хотелось глотать его, как родниковую воду, большими глотками.

Все бросить оказалось проще, чем ожидалось. Не было ни сомнений, ни парализующего страха. Уволиться, продать машину, сдать квартиру, уладить срочные дела… Как легко стать свободной, лишенной привязанностей…

Когда‑то она читала, как приручают слонов. Маленького слоненка приковывают цепью за ногу. Он пробует освободиться, но цепь крепка, и постепенно он свыкается с неизбежностью, принимает свою участь. И затем, годы спустя, взрослого, тяжеловесного слона удерживает лишь тоненькая цепочка, которую он при желании мог бы порвать в два счета, если бы не помнил, что это невозможно.

Марине надоело быть тем глупым слоном.

Снаружи нет никаких цепей. Все ограничения внутри.

Вряд ли у нее получится воскресить детскую мечту. Хочет она того или нет, годы изменили ее, сместили акценты, и с этим нельзя не считаться. Ей по‑прежнему нравились природа и животные, но превращать их в свою новую профессию не хотелось. А вот заняться волонтерством, поучаствовать в интересных экологических проектах — перспектива заманчивая. Главное — не зацикливаться, не загонять себя в рамки, не подавлять едва ожившую спонтанность. Она ничего никому не должна. Она вольна исследовать этот мир в такой форме и такими способами, какие нравятся лично ей. И плевать, если со стороны она выглядит смешно.

Все, что ей было необходимо, уместилось в один чемодан. И вот она едет в такси по незнакомым улицам, удивляясь тому, как кардинально изменилась ее жизнь за короткий отрезок времени. Завтра ее ждут на собеседовании в одной из природоохранных компаний, набирающих волонтеров, а сегодня у нее есть целый день и вся ночь, чтобы поприветствовать новый город. И неважно, что ждет впереди и принесут ли перемены удовлетворение. Одно она точно получит — новые впечатления. Ощущение того, что ты сам распоряжаешься своей жизнью, сам выбираешь направление, а не плывешь по течению.

В аэропорт ее провожал Вадим — они с ребятами только вернулись из тура и выглядели обеспокоенными тем, что их продюсер подала в отставку. Марина на пару со Стеблиным быстро объяснила им, что на произвол судьбы их никто не бросает и лейбл всерьез займется их раскруткой.

Странно, а ведь раньше Летовой не приходило в голову, что, помогая ребятам осуществить их мечту, она словно бы заполняет пустоту в собственной душе. Пустоту, образовавшуюся давным‑давно, когда собственная мечта была вырвана с корнем и выкинута на помойку. Марина только сейчас осознала: мечта не сорняк, нельзя ее выдернуть бесследно — как бы ты ни усердствовал, ни орудовал тяпкой, хотя бы один крохотный росточек все равно останется. И годами будет ждать удобного случая, чтобы пустить побег…

У стойки регистрации Вадим достал из рюкзака дебютный альбом «Арктики» — тираж отпечатали на прошлой неделе и уже направили в розничные сети.

— Мы тут с ребятами свои автографы оставили с пожеланиями и благодарностью. — Он протянул ей диск. — Обещаешь следить за нашей карьерой?

— Обещаю. — Марина улыбнулась и опустила взгляд на фотографию на обложке.

Над ледяной пустыней, укутанной бескрайним снежным саваном, закручивалась гигантская воронка мглисто‑ртутного облака, расширяющегося кверху подобно ядерному грибу. С этой гипнотизирующей фотографии однажды все началось.

В открытое окно врывался соленый ветер. Автомобиль вырулил на набережную, и море — бескрайнее, голубое, такое величественное, что дух захватывало, — предстало во всей красе.

Она дрожащей рукой поправила челку и прижала ладонь к груди — сердце билось как сумасшедшее.

— Вам нехорошо? — Водитель покосился на побледневшую пассажирку.

Она улыбнулась:

— Наоборот! Мне очень хорошо! Вы даже не можете представить насколько! Я не подозревала, что ледяное море может быть таким красивым.

Шофер облегченно выдохнул и указал рукой:

— Видите маяк? Это место, которое вы мне показали на телефоне. Мы приехали. Вон там можно спуститься к берегу.

Земля пружинила под ногами резиновым мячиком. Марине казалось, что если она оттолкнется, то подпрыгнет высоко‑высоко, выше окутавших сопки облаков, и оттуда весь Магадан предстанет, как на ладони. С его маленькими улочками, зелеными макушками елей и хрустальными бухтами… Никогда прежде Летова не испытывала столь зашкаливающего, всепоглощающего восторга.

Пискнул сигнал сообщения. Марина достала мобильный.

«Летова! Ну как?! Уже встретилась с ним?» — интересовалась Рябкина.

«Скоро», — быстро напечатала Марина и сунула телефон в карман. Подошла к краю обрыва, обвела взглядом пустынный берег. У самой кромки воды на бревне сидел Агеев и запускал камешки в набегающие на песчаный пляж волны. Летова шагнула к пологому спуску и направилась к одинокой фигуре.

Сашка все решил. Он уедет в Москву, и будь что будет. Возможно, брюнетку не слишком обрадует мальчишеский порыв, но ведь честность — не самый большой порок. Он не собирается навязываться. Он всего лишь скажет правду, глядя в глаза женщине, которую полюбил.

Ветер усилился. В пенном прибое мелькали черные клочки водорослей. Волны подбирались ближе, и вот уже вода коснулась ботинка. Сашка встал с коряги, отряхнул брюки и повернулся лицом к набережной. Навстречу шла брюнетка. И улыбалась.