Лекарство против иллюзий - Татьяна Коган

А ведь за всю историю своей работы в музыкальном бизнесе по‑настоящему задели ее лишь две группы. Одна раскрутилась без ее вмешательства, второй она помогла. «Арктика» медленно, но стабильно набирала популярность и больше не нуждалась в навязчивом кураторе. Теперь у ребят все будет отлично. Стеблин обещал Марине присматривать за ними и помогать, если возникнет такая необходимость.

— Неужели не будешь скучать по всему этому? — Стеблин сделал неопределенный жест рукой.

Марина промолчала.

— Ты сама на себя не похожа, — добавил Виктор, подозрительно разглядывая ее отрешенное лицо.

Летовой хотелось возразить, что, наоборот, может быть, именно сейчас она похожа на себя настоящую, как никогда прежде — дерзкую, свободную от условностей. Спасибо Агееву за то, что появляется в нужное время и в нужном месте. Благодаря ему она поняла, что способна на нечто большее, чем следовать раз и навсегда сложившейся рутине.

Конечно, ей было страшно. Но вместе с тем и необычайно легко. Упоительное, давно забытое ощущение, толкающее вперед, зудящее в кончиках пальцев. Она так долго была разумной, что давно заслужила немного безумства.

— Вить, иди к Анюте сходи, может, она тебе почешет, где надо? А то, я смотрю, зудит у тебя в одном месте, — дождавшись, когда Виктор покинет кабинет, Летова вошла в социальную сесть, на страничку Афродиты, подружки Агеева. Уже несколько дней там красовался статус: «свободна». Губы Марины растянулись в задумчивой полуулыбке.

* * *

Пепельные, с перламутровым отливом облака медленно падали с неба, грозя расстелиться по земле разорванным в клочья сырым туманом, но замирали где‑то на высоте середины сопок, накрывая город дырявой пеленой, сквозь которую проглядывало робкое солнце. Узкая, глубоко вдающаяся в сушу бухта Нагаева серебрилась беззаботным спокойствием, прячась от штормов Охотского моря за гористым полуостровом. Прилив еще не начался, и Сашка спокойно брел по широкому песчаному пляжу. Через несколько часов вода затопит неровный берег, и передвигаться по нему можно будет разве что на лодке.

Здесь, на Колыме, самые большие в мире приливы и отливы. Каждые шесть часов море уходит вдаль на пятьсот метров (если дно мелкое) и вновь возвращается. Даже летом температура воды не превышает отметки плюс 15 градусов, что, впрочем, не останавливает магаданцев от того, чтобы покупаться и позагорать в погожий день в бухте Гертнера. После полного отлива солнце хорошо прогревает камни, и, когда вода начинает подниматься, можно смело нырять в естественную ванну, не боясь обморозиться.

Сашка приметил большую сухую корягу и уселся на нее. Лечащий врач рассердился бы, узнай, что недавно выписанный пациент, вопреки строгим запретам, наматывает километры, но Сашка чувствовал себя хорошо, бодро.

Вдалеке, на вершине сопки, темнел Каменный Венец — зубчатый гребень, по форме напоминающий корону. Раньше мореходы использовали его как ориентир для наполнения судов пресной водой. На склоне скалистой гряды была оборудована площадка для проверки судовых хронометров. Теперь же Каменный Венец прикладных функций не носил, являясь памятником природы, своеобразной визитной карточкой города.

Жаль, что брюнетка не рядом и не видит всего этого великолепия. Большинство людей, лишь понаслышке знающих о Русском Севере, упрямо считают, что, кроме снежных равнин и однотонного неба, смотреть тут не на что. И только те, кто хоть раз посетил колымский край, понимают, как глубоко заблуждались. Марина наверняка бы оценила простирающуюся перед глазами панораму — не такую ослепительную, как вид с Воробьевых гор, зато по‑настоящему грандиозную.

После того как он позвонил Летовой из больницы, разделявшая их стена, за которой они оба прятались, дала трещину. Теперь они созванивались каждый день, совершенно не волнуясь ни о предмете разговора, ни о том, к чему это все приведет. Иногда, положив трубку, Сашка забывал, о чем шла беседа. Зато каждый оттенок, малейшую вибрацию ее голоса помнил отлично.

Он понимал: Марина обожает Москву и свою работу. В этом они были похожи. Он тоже любил свой город и то, чем занимался. Жаль только, что эта похожесть максимально отдаляла их друг от друга. Брюнетка никогда не расстанется со столичной роскошью, а Сашка никогда не избавится от привязанности к Северу. И даже если он все бросит и уедет в Москву, попробует начать новую жизнь ради возможности иногда видеть брюнетку, тоска по дому будет изводить его каждую секунду. И однажды он не выдержит — вернется обратно. И каждую секунду его будет изводить тоска по Марине.

Замкнутый круг. Лабиринт, в котором не спроектировали выхода.

Сытые чайки горланили с издевательским равнодушием. Порывистый ветер пробирался под рубашку. Пахло водорослями и солью.

Вдалеке, на берегу, темнели увязшие в почве остовы старых кораблей. Они казались скелетами огромных рыбин, некогда выброшенных из морской пучины беспощадным приливом, да так и умерших в нескольких метрах до спасительной воды. На фоне проржавелых каркасов фотографировалась какая‑то парочка, и Агеев подумал об Алисе и Женьке. Эти двое за время его пребывания в больнице здорово спелись. Сашка расстался с Алисой на удивление тихо и мирно, без скандалов, и та сразу же направила свои чары на ближайшего подходящего кандидата. Бедный Евгений от ее напора поначалу растерялся, но, осознав, что Агеев не возражает, с готовностью откликнулся. Алиса затаскала его по кастингам, и весьма успешно — карьера у парня потекла в совершенно новом для него направлении.

Телефон в кармане джинсов завибрировал. Звонила брюнетка.

— Чем занимаешься? — Летова, как обычно, не удосужилась поздороваться.

Сашка улыбнулся.

— Гуляю по берегу.

— Покажешь?

Он включил видеосвязь и обвел телефоном окрестности:

— Это бухта Нагаева. Вон там, на обрыве, — белый маяк, видишь? Я люблю сюда приходить, побродить, подумать.

— Долго ты обычно вот так бродишь?

— Как получится. Я только пришел, наверное, еще пару часов послоняюсь. Почему ты спрашиваешь?

— Любопытно. Нравится узнавать твои привычки. Я часто пытаюсь угадать, что ты делаешь…

Они перекинулись еще несколькими фразами, брюнетка куда‑то спешила, быстро попрощалась и оборвала соединение, пообещав, что скоро выйдет на связь.

…выхода. Замкнутый круг. Лабиринт, в котором не спроектировали…

Этим летом в бухте появилась очередная «достопримечательность» — нос «Профессора Моисеева». Судно ушло на дно, когда сотрудники морского торгового порта попытались оттащить его на кладбище кораблей. (Оно дало крен и грозило перегородить часть причала.) Не получилось. «Профессор» немым укором засел посреди бухты. Когда уберут его — неизвестно. В газетах писали: мероприятие хлопотное, затратное. Хозяин так и не объявился — не хочет раскошеливаться на спасательную операцию. Стоимость работ не окупит даже сдача судна на металлолом.