Повенчанная тьмой - Валерия Чернованова

Ясмин уже и сама не знала, чего ей хотелось. Отключиться, исчезнуть из реальности, наверное. Реальности, в которой она осталась без парня из-за какой-то смазливой пустышки! Подумав так, Ясмин почувствовала, как в душе просыпается чувство, темное и всепоглощающее, затмевающее голос разума.

— И что ты предлагаешь? Если Цецилия узнает, что я пыталась навредить ее любимице.

Хелена хитро улыбнулась:

— Есть у меня одна идея. Цецилия ничего не узнает, а ты, Ясми, будешь отомщена.

Ясмин молчала, не зная, что ответить. Никогда раньше ей не приходило в голову нечто подобное — кого-то наказывать, кому-то мстить. Но… никогда раньше ее не разлучали с любимым. И да, мышку Эрику хотелось проучить!

— Только ничего серьезного, — предупредила Ясмин, пытаясь понять, на что согласилась. Но туман в голове, появившийся после нескольких рюмок текилы, не очень-то способствовал мыслительному процессу.

— Разумеется, нет! — весело отмахнулась ведьма. — Просто пошалим немного, чтобы тебе стало легче. Пойдем!

Бросив на барную стойку несколько купюр, Хелена соскользнула с высокого стула и потянула за собой подругу, радуясь, что все складывается так удачно.

— Этеле, Этеле, Этеле. Неужели ты, мальчик мой, наконец решил начать действовать? — Маргитта прохаживалась по просторной гостиной, заинтересованно рассматривая ее нехитрую обстановку.

Все в истинно мужском стиле — блеклый черно-белый интерьер, минимум мебели, никаких симпатичных и милых каждому женскому сердцу безделушек и полная раковина немытой посуды. Которую ее разлюбезный родственничек не удосужился сложить в посудомоечную машину.

Ленивым взмахом руки чародейка заставила ту открыться и продолжила прохаживаться от дивана к плазме на стене, пока тарелки и стаканы, подвластные ее магии, вылетая из раковины, послушно укладывались в посудомойку.

— Ты это сделаешь? — Этеле сидел в кресле, напряженно сплетя перед собой пальцы, и смотрел не то на молодую женщину, не то сквозь нее.

— Почему нет? — пожала плечами чародейка. — Пугать я люблю. А уж запугать твою неверную девушку — это вообще благое дело.

— Эрика не моя девушка, — вынужденно признал молодой человек и тут же, словно опасаясь передумать, быстро добавил: — Но Кристиан ей не пара!

— И поэтому ты хочешь, чтобы я воскресила в ней самые страшные воспоминания?

Ведьмак кивнул:

— Все плохое, связанное с Эчедом. Каждую попытку ей навредить. Эрика должна понять, какое чудовище выбрала.

— И за это ты?.. — Маргитта выжидательно замолчала, предвкушая долгожданное согласие.

— За это я попробую помириться с Габором, — нехотя отозвался Этеле и откинулся на спинку кресла. — Довольна?

— Более чем. — Колдунья улыбнулась, а потом, заставив бокал с вином скользнуть ей в руку, продолжила: — Мне понадобится что-то из ее вещей. Что-то очень личное, с чем она не расставалась в последнее время.

Этеле мрачно усмехнулся и протянул чародейке браслет. Его подарок, с которым Эрика была неразлучна все последние дни. Разве что вчера... Батори поморщился, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Вчера она сняла его, перед тем как отправиться на демоново свидание! Оставила украшение на тумбочке возле кровати. Там он его и нашел, заехав днем к Эчедам и сказав Венцелю, что должен был забрать у Криса кое-какие документы.

— Вот, держи. — Этеле проследил за тем, как браслет исчезает в сумочке родственницы.

— Будь спокоен, не пройдет и пары ночей, как Эрика начнет шарахаться от Кристиана. Уж я-то на кошмарах собаку съела, — заверила его Маргитта.

— У нее есть оберег, — предупредил ведьмак, пытаясь понять, что испытывает, заключая сделку с одной из самых опасных колдуний Будапешта.

Но он не чувствовал ничего. Одну лишь потребность вырвать Эрику из рук Эчеда. Возвести между ними стену, которую ни он, ни она не сумеют преодолеть. И, возможно, тогда гостья из его снов останется довольной.

Оставит его в покое.

— Оберег не проблема. Но думаешь, этого будет достаточно? — небрежным движением руки заставив посудомоечную машину закрыться, спросила Маргитта.

— Нет, но я принял дополнительные меры.

— Какие же? — Чародейка улыбнулась, замечая во внуке Габора то, что прежде ускользало от ее внимания: умение быть коварным, когда того требовали обстоятельства.

Вот такой Этеле ей чертовски нравился.

Ведьмак поднялся, намекая, что родственные посиделки закончились, и сказал, направляясь в прихожую:

— Я связался с ее родителями.

Я задыхалась от дыма. Он был повсюду, и я, окруженная этими ядовитыми клубами, тщетно искала выход. Над головой трещали балки, пожираемые ненасытным пламенем. Оно подступало все ближе, готовое в любой момент ужалить, а единственный, кто мог меня спасти, Кристиан, ушел, оставив меня сгорать заживо.

Я звала его, умоляла вернуться, срывая голос до болезненных хрипов. Рыдала, просила, а закрывая глаза, видела перед собой безжалостного, жестокого ведьмака.

Своего убийцу.

— Вернись... Кристиан!

Я подскочила на постели с криком. Огляделась, вцепившись в одеяло одеревеневшими пальцами. Пытаясь прогнать застывшую перед глазами жуткую картину — Эчед бросил меня! Бросил умирать.

Но это был всего лишь сон. Бредовый кошмар, привидевшийся после. На этой мысли я решила немного притормозить, потому что воображение, стерев один кадр, принялось быстро-быстро генерировать новые. Не пугающие, зато провокационные. С участием вот этой самой кровати и одного зеленоглазого кошмара, в данный момент тренировавшего в душе голосовые связки.

Эчед, поющий в душе?

Кажется, мне пора восвояси. То есть в свою спальню.

Решив, что бежать через весь коридор, завернутой в одеяло, — рискованно и может быть чревато (как минимум уничтожением миллиона нервных клеток), я принялась искать одежду. Одна самая интимная ее деталь обнаружилась почему-то под кроватью, лифчик вообще красовался на лампе (вот не помню, чтобы мы им бросались).

Быстренько все это на себя надев, потянулась за джинсами. На этом моменте меня и застал Кристиан, распахнув дверь в ванную и представ передо мной. ну хорошо хоть в полотенце. Правда, совершенно мокрый и чертовски чем-то довольной.

Ну еще бы! Его-то не мучили всю ночь кошмары, в которых я то сгорала заживо, то заледеневала по милости этого мартовского котяры.

— Кажется, меня кто-то звал, — заявил он, стирая расстояние между нами.

Только потому, что бежать через весь этаж в одном нижнем белье тоже было опасно, я не выскочила из спальни в тот же момент.

— Тебе послышалось. — Таки схватила джинсы, но кое-кто наглый выдернул у меня их из рук и, бросив на пол, обнял. Привлекая к влажной от капель воды груди и к. полотенцу.