Лето в Зоммербю - Кирстен Бойе

– Ба, и ещё, и ещё! – крикнул он, показывая рукой на поле, где паслись, ничего не подозревая, гуси в загоне. – Не вздумай убивать гусей!

– Миккель, садись в машину, нам пора ехать! – позвал его папа.

Бабушка помахала автомобилю, потом развернулась и пошла к дому одна.

– Нет, где-то надо уметь остановиться! – пробормотала она.

Наверное, каждый переводчик хотел бы, чтобы читатели с его помощью поняли книгу не хуже его самого. Но как этого достичь? Ведь переводчик сидит над книгой много месяцев, и не просто читает и переводит на русский, а изо всех сил ищет ответы на все свои вопросы. А потом, если перевод выходит удачным, читатель за несколько вечеров проглатывает книгу – и всё…

Я пишу это послесловие для тех читателей, которые очень полюбили Марту, Миккеля, Матса и бабушку Ингу и поэтому не отложили книгу, когда она кончилась, а добрались до моего текста. В нём можно узнать некоторые подробности, понятные читателям в Германии, но не всегда очевидные для нас с вами.

Может быть, вы помните повесть Астрид Линдгрен о детях из Бюллербю? По-шведски это значит «шумная деревня». «Бю» – «деревня» не только по-шведски, но и по-датски. Действие повести Кирстен Бойе происходит в самой северной части Германии, на границе с Данией, на берегу балтийской бухты Шляй, где довольно много деревень с датскими названиями: Бродерсбю, Ризебю и другие. А «зоммер»? Это слово означает по-немецки «лето», и получается «Летняя деревушка», которая самим названием напоминает о Балтийском море, об островах, маяках, лодках, ветрах и песчаных пляжах. Правда, вы не найдёте Зоммербю на карте, это название придумано. Но город-курорт Эккернфёрде и древний город викингов Хедебю, ставший сейчас музеем, – настоящие.

Марта нашла в бабушкином шкафу мировой бестселлер австрийской писательницы Анны-Марии Зелинко «Дезире», написанный в 1952 году и переведённый на десятки языков. Русский перевод был сделан Т. Поляновой с французского издания и вышел в 1993 году, но для нашей книги я заново перевела нужный отрывок.

Книгу Оттфрида Пройслера я цитирую по пересказу Юрия Коринца «Маленькая Баба-Яга», а главу о бумажных цветах, отсутствующую у Коринца, – в собственном переводе.

В семье Марты любят читать: мама читает детям перед сном, а сама Марта читала в детстве все детские книжки, которые нашла потом на полке у бабушки, – вот только детективные серии она не признаёт! Любит литературу и сама Кирстен Бойе. Можно попробовать подсчитать, сколько других книг и литературных героев прямо или косвенно упоминаются в «Зоммербю».

Сейчас в Германии проживает более двух миллионов турок: это те люди, которые приехали из Турции в 1960-е годы, когда между Турцией и Германией было заключено соглашение о найме рабочей силы, и их потомки. Турецкое население в Германии постоянно увеличивается, многие живут в Германии уже в третьем поколении. Около половины турок имеют оба гражданства: турецкое и немецкое. Современное немецкое общество немыслимо без турецких семей, но как правильно (и не слишком длинно) называть людей с миграционным опытом – до сих пор неочевидно. Марта тоже не знает, как правильно называть Энеса: он не иностранец и разговаривает, как немец; скорее всего, он родился в Германии, ходит в немецкую школу и во всём такой же гражданин, как она сама, но по происхождению – турок.

«Платтдойч», или «нижний немецкий» – группа северных диалектов немецкого языка. Они сильно отличаются от литературного немецкого. Платтдойч сохранился только в сельской местности, поэтому Марта, выросшая в городе, его не понимает. Сравните сами: на языке бабушки «маленький» – «люттен», а на стандартном немецком «кляйн». Зато нижне-немецкое «люттен» немного похоже на родственное английское «little».

Балтийское побережье – как правило, ветреное и нежаркое место. На пляжах Северного моря ветер ещё сильнее. Вот почему в северной Германии пользуется таким успехом удивительное изобретение мастера-корзинщика из Ростока Вильгельма Бартельманна, первоначально получившее название «пляжный стул» и «вертикальная корзина».

Оно убирает все недостатки северного пляжного отдыха! Удобное плетёное кресло и одновременно ширма, укрывающая от всех ветров, ненужных взглядов, лишнего солнца и песка; беседка на двоих, даже со столиком и шкафчиком, личная крепость отдыхающего, с диванчика которой видно только море и – при желании – вашего собеседника.

Всё это называется по-немецки одним словом, а в другие языки его пришлось заимствовать из Германии вместе с самой вещью. В переводах Томаса Манна на русский язык встречается слово «пляжная кабина», но мне оно показалось чересчур серьёзным.

Поэтому остаётся только предложить вам картинку:

* * *

Да здравствует немецкое пляжное кресло, к которому, как ни к какому другому предмету мебели, подходит уютное выражение «я в домике»! Снаружи – плетёное, как корзина, внутри – матерчатое, в традиционную широкую полоску, такое кресло стало символом отдыха на море. Когда его не используют, створки и навес закрываются, и «пляжный домик» превращается в запертый шкаф – можете оставить в нём пляжные вещи до следующего раза. Очень удобно! У кого-то такое кресло стоит в саду, но можно взять его напрокат на пляже – на день, на месяц, на весь сезон. Современные владельцы пунктов проката предлагают забронировать понравившееся кресло – вместе с местом на пляже – по Интернету.

Это печенье придумал кондитер из Любека, столицы Ганзы – средневекового торгового союза городов, расположенных на побережье Северного и Балтийского морей. Важными торговыми партнёрами Ганзы были также Новгород и Псков. Песочное печенье с начинкой из варенья покрыто глазурью в цветах ганзейского вымпела – бело-красного флага ганзейских торговых судов, коггов. Ганзейское печенье стало традиционной северо-немецкой сладостью.