Воин. Знак пути - Дмитрий Янковский

Будто черная пасть чудовища, поджидала впереди лохматая тьма ночного леса – осторожная, злая, непонятая и непонятная. Но ноги спотыкаясь ковыляли дальше, люто ломило усталые кости, истертые ступни горели кровавыми волдырями. Жур задыхался от непосильного бега, кривые корни упорно подворачивались под неверную поступь, а ветви так и норовили раскровить и без того исцарапанное лицо. Прохладный осенний воздух обжигал глотку, кашель душил грудь, словно дышать приходилось через смрадный дымоход полыхавшей печи. Нехоженный лес никак не давал сосчитать прыгающие под ногами версты, только путал, путал, уводя все дальше на полудень от Киева.

Жур разглядел, что поляны попадаются все чаще, а ветви тут и там расступаются, раздирая ночь на исколотые звездами дыры высокого неба, но иступленное желание уйти от того, что гнало его через эти леса, заставляло переставлять и переставлять дрожащие от усталости ноги. Память билась в череп раскаленным шаром злого железа, выжигала разум, оставляя непереходящую боль ужаса и непонимания. Он так и не понял, что же собственно произошло… Зарян много рассказывал о роли Камня, говорил о душе Стражи, но к тому, что произошло, не подготовил ни чуть. Да и знал ли он сам? Наверное все же знал… Всяк коснувшийся Камня становится частью Стражи – это и честь, и тяжесть. Всяк коснувшийся Камня становится другим…

Но кем стал Громовник?

Кто или что теперь мчится по следу? Черная тень в черноте ночи. Страх… Или судьба?

Да, Жур не смог оценить истинную силу таившегося в добытом мече Зла, здорово переоценил свою, задумав очистить клинок от вбитой первым ковалем скверны. Да нет же, Ящер… Это все Громовник… Гад, предатель, сволочь поганая… Знал какую струну зацепить в душе. Сам не стал подставляться, сунул меч в руки поверившего ему соратника. Соратник… Слово-то какое! Не как соратники, а как два злобных татя прокрались они в замок незнакомого русича. Ящер словно насмехался над ними – все прошло без сучка, без задоринки. Да и делов-то? Хозяину кишки на пол, да забрать Камень с мечом. Эка невидаль…

Жур передернулся, вспоминая как толком не проснувшийся незнакомец корчился на полу в луже собственной крови. Тогда это выглядело иначе, чем ныне… Жар схватки, страх разоблачения…

– Каждому по заслугам его! – переступив через смертельно раненного, сплюнул на пол Громовник. – Самая настоящая тварь. Что же за меч должен был выйти у эдакой погани?

Стоявшая у двери жаровня брызгалась в потолок багровыми струями света, стекавшими по стенам почти до самого пола. Пахло перегорелым углем, недавно отесанным камнем и худой смертью. Умирающий еще пытался ползти, оставляя на полу мокрые веревки кишок, но все более вяло, то и дело давясь собственной кровью. Вдруг он перевернулся на спину, пламенный отсвет отчетливо высветил страшную рану и почерневшую вокруг нее ночную рубаху, а глаза осмысленно уставились в лицо опешившего Жура.

– Пришел… за мечом? – синими губами шепнул странный русич, покосившись на висевшее у изголовья кровати оружие. – Так забирай его себе! Завещаю… И будьте вы прокляты… Как и я…

Он болезненно дернулся, забрызгав Громовника темной кровищей и тот брезгливо ругнувшись, принялся оттираться стянутой с кровати простыней.

– Лучше помысли где Камень упрятан… – нахмурился Жур, снимая со стены меч. – Меня, знаешь ли, татьбе не учили. Куда он его засунуть мог, как думаешь?

– То же мне, наука великая… – усмехнулся Громовник. – Люди так одинаковы… Особенно русичи.

Он пошарил по кровати, пачкая тканые простыни залитой кровью рукой, вытянул что-то с изголовья и вдруг замер словно пришибленный, даже пошатнулся как будто. В полутьме, разящим на повал ударом, сверкнула острая грань драгоценного камня, комната осветилась мерцающим заревом, по стенам разбежались разноцветные искры изломленного света, словно речные блики на досках причала в солнечный день. Громовник поднял сияющее чудо на уровень глаз и чуть заметно вздрогнул, будто укололся об острую, как клюв хищной птицы, грань.

– Теперь я и есть Стража… – раздался его низкий, чуть изменившийся голос.

Жур понял, что был просто использован, пошел в поводу как подслеповатая от старости лошадь. Уже тогда все стало ясно… Никак не для Заряна старался Громовник, добывая колдовской Камень и не предназначение Стражи волновало его. Теперь, продираясь сквозь быстро редеющий лес, Жур вспоминал долгий совместный путь обратно на Русь, все искал, примерял себе новое место в жизни. И каким оно могло быть? Только местом вечного изгоя.

Ведь почти сам вложил Камень в руки этого страшного человека, с малолетства мечтающего насладиться невиданной властью. Без чужой помощи, он знал, Громовник никогда бы не осмелился на тот роковой шаг. А от кого еще он мог получить эту помощь?

Стыд совершенного предательства гнал через лес, тягаясь с холодным ужасом, хлестал тяжелым бичом больнее, чем били в лицо корявые ветки. Великие Боги! За что же предал Заряна? За что?!

И что заставило его сделать это? Разбудить силу, превратившую обыкновенного негодяя в настоящее чудовище… Только ли убедительные речи злодея, или что-то скрывавшееся в глубине собственной неясной души? Может быть сам он лишь отражение Громовника? Потому и поверил, поддался, пошел… Как тень…

Черная тень в черноте ночи… Липкий холодный страх… Или судьба?

Жур вдруг с ужасом понял, что останется с Громовником, если тот нагонит его, найдет. У него просто не осталось иного пути, он сам перерыл все дороги, ведущие в сторону Добра, сам развалил мосты, наведенные Заряном. Неужели лишь раз поддавшись предательству, трусости и бесчестью, уже никогда нельзя вырваться из их цепких лап?

Совершенное зло спеленало Жура точно младенца, загнало в этот проклятый лес, оставив только одну единственную дорогу. Нет, наверно все таки две… Ведь еще можно остановиться, дождаться того, кто гнался за ним.

Черную тень в черноте ночи… Или судьбу?

Нет! Он еще не готов. Вперед, вперед, пока разбитое тело не покинули последние силы! Жур сбился со счету, пытаясь сосчитать дни сумасшедшего бегства, солнце менялось с луной невесть сколько раз, реки становились на пути темными водами и молодой парень чуть не до смерти пугал своим видом перевозивших его лодочников. Худой, всклоченный, с безумным сверкающим взглядом, в котором застыл заморозивший душу страх. С двумя мечами на поясе…

На переправе через Днепр, возле малого уличского городища, он набрался храбрости и разжал ладонь, выпустив за борт похищенный меч. Таившаяся в клинке сила влекла, но отчетливое безликое зло пугало сильнее. Хватит! Надо избавиться от всего, что напоминает о страшной ночи в замке убитого русича. Хватит… Он погладил навершие своего старого меча, но успокоения не было. Все яснее становилась страшная истина – Громовник не случайно выбрал именно Жура. Значит было в нем что-то… Какое-то скрытое семя Зла.

Зависть, жадность, трусость? Нет! Никогда эти чувства не правили его телом и духом.

А может что-то иное, затаившееся в самых глубинах души? Или просто податливость, доверчивость, ДОБРОТА? Ведь именно на этих чувствах сыграл Громовник! Неужели доброта, неприятие резких суждений может проложить в душу дорогу Злу? Неужели для борьбы со Злом обязательно нужно носить его частицу в своем сердце?