Наша игра - Александр Афанасьев

По указанию Лысика подняли удилище с красной тряпкой поверху. Это сигнал, что все нормально – в эфир лучше лишний раз не выходить, да и проблема уже с рациями. В отсутствии присутствия проблемы. Нету то есть.

Сам Лысик нервно закурил, встав ногой на подножку джипа и думая, как ему подняться. Думы были одни и те же, только думай не думай…

С…и! Нигде его за своего не признают! Нигде не уважают! Все косо смотрят. И бывшие коллеги – за то, что всего лишь участковым был. И блатные – за то, что бывший мент. Нигде ходу не дают, все поделено наглухо.

И вот что делать?

Базары были, братва в Саратове собирается, которой ходу не дают, думает что делать. Но – тоже стремно. Уйдешь – там неизвестно что, а обратно уже никто не пустит.

Что же делать…

Идти наглухо под кого-то – тоже не вариант. Шестеркой в момент станешь…

Куда ни кинь…

– Едут! – крикнул стоящий на кабине КамАЗа пацан.

Лезгины пришли так же на трех машинах, вооружения у них было побольше – и джипы. Джип на Кавказе вообще как скакун для любого уважающего себя мужика, тут недоедят, но купят, денег не хватает – из соседней Грузии нелегально ввезут. Те, кто победнее, гоняют на «Приорах», это вообще национальная марка на Кавказе, как раньше «Волга» была. А кто побогаче – куртка кожаная и черный джип.

Стволы они сдадут тут, дурь тоже. В обмен получат бабосы и химию – тут один авторитет наладил варку «белого китайца», на Кавказе почему-то не могут. Но это не его тема, и вообще – продавать что-то оптом не через рынок, по общему соглашению нельзя, это левак называется, почти что крысятничество. Потому-то авторитет этот не своих направляет на такие стрелки, а Лысика с бригадой. Если чо – откажется, не при делах, мол, это дзержинские мутки мутят и мимо общего кармана работают.

Лезгины приехали знакомые, старшим у них был Рамиль Юсуфов по кличке Юсуф. Про него говорили, что он в грузинской армии служил, потом к себе на родину подался, как все началось. Так это или нет – неизвестно, но он почему-то носил американский автомат, не русский.

Сошлись – трое на трое.

– Салам.

– Салам.

– Сколько сегодня?

– Сто. Извини, больше не было.

Сто штурмовых винтовок, причем новых или почти новых – все равно солидно…

– А трава?

– Этого бери сколько хочешь. Вон, Гарик производство наладил…

– Опять тепличная…

– Что тепличный? – вступил в разговор низенький кавказец в кожаной куртке – зато сильный такой, да. Пых сделал, и в космос улетел, да…

– Клиенты жалуются, – терпеливо разъяснил Лысик, – как камнем по башке, а приход никакой. Проще того же китаезу по вене запустить…

– Слушай, странный у тебя клиент. Нигде не жалуются. Цены хочешь сбить, да?

Ответить Лысик не успел – защелкало, Рамиль изменился в лице и начал оседать, что-то брызнуло.

– Вах, стреляют!

Лысик ломанулся к машине, по пути ему как топором по ноге дало, он упал.

– Аллаху акбар!

В развалинах, на обглоданных костях третьего этажа, полыхнуло, что-то пролетело, оставляя за собой след сизого дыма, и ткнулось в машину лезгин, та взорвалась. Лезгины открыли ответный огонь, их было больше и вооружены они были лучше. Лысик полз сам не зная куда, чувствуя, что сил у него все меньше и меньше. Рядом дрались как могли и погибали его пацаны, кто-то уже и воскрес для нежизни, а кого-то находили пули невидимых снайперов…

Башка мотался весь день по городу, а когда вечером поехал обратно на двор, ему путь перегородила машина. Братва уже схватилась за стволы, но напрасно – из машины, подняв руки, вылез Марат Татарин.

– Чо за дела?

– Сидеть тихо, – приказал Башка, – первыми не стрелять.

Он вышел из машины, поправил короткоствольный автомат.

– Чо надо, Татарин?

– Отойдем. Не хрен светиться.

Отошли.

– Короче, там тебя люди ждут. Подъехали Богдан и Саня Бухгалтер. С ними человек семьдесят.

Башка присвистнул.

– Семьдесят! Ни хрена себе заходы! Это за что такая честь?

– Мне по фиг за что. Но лучше тебе сразу отсюда ходу и из города уходить. Только не по трассе, там тоже ждут. А мне на фиг не надо, чтобы мою гостиницу расхреначили.

Хочешь жить – умей вертеться.

Башка протянул руку.

– Рахмат, Татарин, зачтется. Не забудем…

Он говорил не только от своего имени, потому что за ним стояли немалые силы. Но он сделал ошибку – и большую. Если Лысика и его людей на пару с аварскими вмочил он, то Штымп был не на его совести, и кто его вмочил – он не знал. Он даже не знал, что был такой Штымп и его вмочили сегодня. Как не знал и то, что нижегородский блаткомитет Штымпа тоже вешает на него. И драп будет доказательством его вины.

Хоть Башка и был бывшим эфэсбэшником, до поднаторевших в кровавых интригах воров и кавказцев он сильно не дотягивал…

Майор Головатый вернулся в Нижний через несколько дней, вернулся уже открыто – после того, как старшие вышли друг на друга и при посредничестве чеченцев забили стрелку.

Переговоры – или стрелка по-бандитски – дело ответственное.

Первое правило – стрелку не передоверяют. Приезжаешь лично, если пошлешь кого – никто слушать не будет и стрелку ты проиграл.

Потому в Нижний разводить приехал один из авторитетов, можно сказать, даже старший из авторитетов Системы. Это был тот самый человек, который приезжал вывозить хату – закладку на второй день Катастрофы. Тот, кто завербовал Салахуддина. И тот, кто работал у Майснера на подхвате, ума-разума набирался.

Звали его Никон, кличка от фамилии происходила, он был сыном генерала ФСБ Никонова, бывшего замдиректора. Говорят, что природа отдыхает на детях, но это был явно не тот случай. Закончивший МГИМО, отправленный на стажировку в Лондон, Никон вернулся в Россию, создал несколько контор по отмыванию денег, потом создал канал по переправке в Россию наличных денег мексиканской мафии. Мексиканские наличные доллары в обмен на русский безнал, который проходит как отток капитала по статье баланса «пропуски и потери». Иногда по пять-шесть миллиардов в год.

Долларов.

В тайной иерархии Системы Никон быстро пошел наверх – потому что людей с навыками ОРД[29] хватало, а вот людей, способных отличить SWIFT от IBAN[30] и при этом бывших в доску своими – таких было наперечет. Нет, бизнеры были, но они в Системе традиционно не пользовались уважением. Как и сто лет назад почему-то купцы, банкиры, бизнеры стояли на низкой ступени социальной лестницы, они не пользовались уважением. А вот если человек закончил Минскую школу КГБ – дело другое. Он – свой. Один из. Часть единого целого.