Разлом - Михаил Тырин

– А вот я бы на вашем месте не шумел, – с пыхтением появляясь из шахты, предупредил своих спутников Виорел. – Датчиков тут, может, и нет, но звук и эхо разносятся по пещерам далеко. Нас могут услышать.

Иван прислушался в испуганно наступившей тишине, но не смог различить ничего, кроме грохота подземного водопада.

– Идем, – вполголоса произнес он.

Тоннель явно имел природное происхождение, но люди тоже приложили здесь руку: пол был расчищен от камней, своды укреплены, а на стенах через равные промежутки тускло мерцали электрические лампы. Спустя полсотни метров коридор раздваивался. Прямо посреди развилки виднелась открытая деревянная кабинка, напоминающая строительную люльку. На ее ограждении был закреплен громоздкий механизм, состоящий из катушки с намотанным на нее толстым тросом и ручки наподобие автомобильного кривого стартера. Свободный конец троса и еще несколько веревок потоньше уходили в шахту, зияющую в потолке тоннеля.

– Это что за хрень? – с подозрением спросил Ромка, разглядывая диковинное устройство.

– Механический тельфер, – объяснил Виорел. – Подъемный механизм такой. Чтобы кабина двигалась вверх, нужно крутить ручку.

– Ну, хорошо, что не пешком, – недовольно проворчал Алекс. – Нам ведь все равно наверх…

Ручка тельфера оказалась очень тугой, настолько, что Иван вдвоем с Алексом справлялись с ней с трудом, а барабан, на который наматывался трос, – очень скрипучим. Пробитая в толще скалы шахта вывела их в другой тоннель, широкий, с полукруглым арочным сводом, терявшимся на высоте около десяти метров. Как и предыдущий, этот тоннель освещался электричеством. Но самое интересное таилось не наверху, а под ногами.

На дне тоннеля были проложены рельсы. Обычная железнодорожная колея стандартной для Центрума ширины, разве что шпалы, уложенные на подушку из мелкого гравия, были не деревянными, а бетонными. И судя по сверкающей полированной поверхности, рельсы явно не ржавели без дела.

– Ни фига себе, – изумленно воскликнул Ромка, – это тут у них метро, что ли?

– Тихо! – прошипел Костя.

Где-то поблизости звучали голоса. Говорили явно на сурганском.

Стараясь не шуметь и ступать по шуршащему гравию осторожно, они пошли на звук, прижимаясь к полукруглой стене тоннеля. Подземный ход плавно изгибался. Пригнувшись, Ударник осторожно выглянул за поворот подземной железнодорожной ветки и оцепенел.

Зрелище, представшее его глазам, казалось в этом мире невероятным. Но он мог поклясться чем угодно, что видел это собственными глазами, видел наяву, хотя в это почти невозможно было поверить.

Хупер ден Хайтлер заметно нервничал. Из всего инженерного корпуса, насчитывавшего более полутора сотен человек, только он один отчитывался непосредственно перед представителем военного заказчика – генералом ден Краузом, а значит, нес персональную ответственность за ход испытаний. Остальные инженеры и специалисты-технологи могли не бояться начальственного гнева, и потому в случае очередной неудачи им грозило разве что устное взыскание и лишение премиальных. Нельзя сказать, что из-за этого они относились к своей работе спустя рукава, но и трудиться сутками напролет без сна и отдыха тоже отчего-то не желали. Хотя в нынешних условиях это было бы весьма кстати: проект выбивался из намеченного графика уже на несколько недель, и с каждым днем отставание только увеличивалось.

Сегодняшнее утро решало очень многое. Изделие с серийным номером три, снятое накануне со стапеля и со всеми мыслимыми предосторожностями уложенное на пусковую платформу, поблескивало серебристым лоснящимся боком среди ажурных металлических ферм. Ден Хайтлер поднялся по узкому трапу и прошел вдоль правой пролетной балки, стуча каблуками по гулкому стальному настилу. Путь был неблизкий: с учетом подъемных механизмов лафета длина пусковой платформы составляла более ста пятидесяти маркий, а высотой вся конструкция могла посоперничать с трехэтажным домом. Профессор Габец, глава придумавшей это чудовище конструкторской группы, постарался на славу. Две массивные стальные балки толщиной в человеческий рост опирались на четыре платформы, каждая из которых оснащалась двумя четырехосными поворотными железнодорожными тележками. Таким образом, вся исполинская самоходная платформа имела 32 оси и 64 литых стальных колеса. Железнодорожные пути для этой махины тоже были проложены специально: обычные деревянные шпалы не выдержали бы подобной чудовищной массы, и потому их изготовили на заказ, отлив из армированного бетона по технологии, сохранившейся еще со старых времен. Первоначально конструкторы собирались заменить деревянные шпалы чугунными, но бюджет Военного министерства не потянул такой откровенной роскоши. Используемый вместо чугуна бетон трескался и крошился, но все-таки держался.

По торцам балки пусковой платформы соединялись поперечными мостками, позволявшими обслуживающему персоналу перебираться с правой стороны пусковой установки на левую и обратно. Между балками громоздился массивный противовес, собранный из множества скрепленных вместе бетонных блоков, – как только освобождались пневмогидравлические захваты, он поднимал главную направляющую в вертикальное положение, и закрепленная на ней ракета нацеливалась острой иглой обтекателя в небо.

Все четыре двигателя самоходной платформы уже стояли под парами. Время от времени с шипением открывались перепускные клапаны, стравливая из магистралей густые облака молочно-белого пара. Гул стоял неимоверный, пахло горящим углем, дегтем и разогретым машинным маслом. Провернув тяжелую кремальеру, ден Хайтлер открыл стальную дверь и, пригнувшись, шагнул в аппаратную рубку. Здесь было тише, однако металлические стены тесного помещения заметно вибрировали в такт могучим двигателям стального колосса. Он бегло оглядел показания приборов: давление и температура пара в трубопроводах были в пределах нормы, напряжение в электрических цепях тоже соответствовало требуемым значениям. Понадобится еще совсем немного времени, чтобы питающийся от паровой машины генератор зарядил спрятанные в недрах платформы гальванические банки. Накопив заряд, они по команде оператора разом передадут его на пирозапал, от него сработает замедлитель, а потом спрессованное внутри корпуса ракеты твердое топливо разом воспламенится, и металлический реактивный снаряд взмоет в небеса, извергнув из сопла струю ослепительного желтого пламени.

Ден Хайтлер бегло просмотрел журнал проверок, лежавший на своем штатном месте – в карманчике на главной приборной панели. Техники уже извлекли все изоляционные прокладки и технологические заглушки из механизмов ракеты – во время предстартовой подготовки они вставлялись в специальные пазы на ее корпусе и помечались красными ленточками, торчащими наружу, словно хвосты праздничного серпантина. Чтобы удалить их все, нужно было обойти пусковую установку по кругу, вооружившись подробной схемой. Следом шествовала еще одна бригада техников, проверяя, не виднеется ли где-нибудь случайно забытый лоскуток алой ткани. Эта операция была уже завершена, и в журнале красовались подписи всех членов обслуживающей бригады. Ниже виднелась еще одна размашистая запись: очередного мартыша уже поместили в тесную кабину позади боевой части ракеты и надежно пристегнули к ложементу кожаными ремнями.