Поддай пару! - Терри Пратчетт

Трактирщик перевел взгляд с него на дерево и ответил:

– А ты глазастый, господин. Так-то наковальня всегда крепко стояла на земле, но рвануло очень уж здорово.

Мокриц постарался приободриться.

– Благодарю, господин Прадед. Скоро сюда подоспеют толпы журналистов, извини за выражение, но это настоящие стервятники.

– Да нормальные ребята. Для дел хорошо. Журналисты пьют вдвое больше остальных и вдвое дольше. Приезжали как-то на обвал шахты. Знаешь, как они долго не пьянеют? – Господин Прадед в предвкушении потер руки.

Дело близилось к полудню, когда объявилась большая часть журналистов. Но всю свору заметно опередил Отто Шрик из «Правды», который всегда первым прибывал к месту событий[49].

Что до остальной репортерской шайки, то цели у всех были прямо противоположные, и каждый ждал, что остальные объяснят ему, что происходит.

Господин Прадед заколачивал денежки, готовя бутерброды с беконом, пока его жена жарила яичницу с обязательными гренками.

Мокриц объявил, что, хотя железная дорога, естественно, ни в коей мере не была замешана в инциденте, владельцы компании прибудут на место происшествия, чтобы увидеть все своими глазами, и с удовольствием ответят на вопросы журналистов. К тому моменту, когда Гарри Король и Дик Кекс появились в сопровождении Громогласса, Прадед, как заметил Мокриц, уже потихоньку начал поднимать цены на пиво, а трактир продолжал заполняться публикой со всех Равнин.

Мокриц уже выяснил от госпожи Прадед, что матушка погибших осталась горевать дома среди родных. Жила она неподалеку от трактира, и Мокриц позаботился о том, чтобы ни это обстоятельство, ни нынешнее местоположение злосчастных братьев Уэсли не стало известно шайке журналистов. И с удивлением пришел к выводу, что с его стороны это был не только рассудительный, но и человечный поступок, потому что журналисты наверняка полезли бы к старушке с вопросами вроде: «Госпожа Уэсли, что ты почувствовала, когда узнала, что твоих сыновей размотало по всей опушке?»

Когда пресса обступила новоприбывших, Мокриц, как шахматный гроссмейстер, всячески защищал своего короля – то есть сэра Гарри Короля, – отводя от него каверзные вопросы и делая вместо этого ход конем – господином Диком Кексом. Мокриц мог многому научиться у Дика. На него обрушились с вопросами типа: «Что ты скажешь нашим читателям в ответ на всеобщие опасения, что пар однажды всех угробит?»

На что Дик отвечал:

– Даже не знаю. Никогда не встречал людей, которые бы так считали. Но если не разбираться в том, что ты делаешь, пар и правда очень опасен, и мне ужасно жаль тех ребят.

Подал голос Хардвик из «Ежедневного Псевдополиса».

– До нас дошли сведения, что твой собственный паровоз лишил кого-то жизни не далее как позапрошлой ночью. Как ты это прокомментируешь, господин Кекс?

Прежде чем Дик успел ответить, вмешался Громогласс:

– У нас есть все основания подозревать вышеупомянутую особу в попытке диверсии против паровоза. Потерпевший совершал неположенные действия в неположенном месте. Несмотря на это, мы выражаем свои соболезнования по поводу летального исхода дела. Установлено, что он проник в гараж через потолочный люк – это наглядно доказывает, что ничего законного у него на уме не было. Его преждевременная кончина целиком и полностью остается на его совести.

– А как же старший господин Кекс? – подхватил Хардвик. – На чьей совести его смерть?

Вмешался Дик.

– Его смерть лишний раз доказывает, что к пару нужно относиться с уважением. Да, это дорого нам обошлось, мой отец лишился жизни, и теперь я все высчитываю, испытываю и перепроверяю. Все дело в мельчайших циферках. Все дело в осторожности. Все дело в знании. Пар живет по своим законам. Мы ведь не просто так зовем его живым паром. В неверных руках он представляет опасность, но я, господин, немало времени провел, вот этими самыми руками собирая котлы и двигатели, просто затем, чтобы проверить, на что я способен, а на что – нет. Не раз дело кончалось тем, что я прятался за каменной стеной, а над моей головой свистели осколки. Ты учишься на своих ошибках, если повезет. Вот я и старался делать ошибки, чтобы видеть, как и что работает. И хоть сейчас не время и не место для таких фраз, но нужно иметь голову на плечах и мозги в голове, а еще нужно быть смиренным перед лицом такой мощи. Нужно задумываться о всякой мелочи. Нужно делать заметки и учиться, и тогда, только тогда с паром можно стать на короткой ноге. Так получилась Железная Ласточка – вы все ее знаете. Слушаю, госпожа.

Мокриц узнал в госпоже Сахариссу Резник, которая спросила:

– Ты с такой нежностью отзываешься о паровозе, господин Кекс, что я не могу не поинтересоваться, есть ли у тебя дама сердца?

Писаки прыснули, но Дик Кекс даже глазом не моргнул.

– Спасибо за вопрос. Да, между прочим, есть барышня, которая ко мне неравнодушна.

Еще одна рука взмыла в воздух, размахивая блокнотом, и Дик повернулся в ту сторону:

– Да, господин?

– Прискорб Джонсон, «Великий Кочан Газетт». Не задумывался ли ты о том, чтобы поделиться знаниями с другими гражданами, которые мечтают построить собственный паровоз? Это может спасти много жизней.

Дик бросил взгляд на Мокрица, Мокриц посмотрел на Гарри Короля, который приопустил брови – это, решил Мокриц, нужно было расценивать как знак согласия.

Дик заметил сигнал и, придя к аналогичному выводу, ответил:

– О да, у нас есть такие планы. По крайней мере, преподавать азы и технику безопасности. Не за бесплатно. Проектно-конструкторская работа стоит денег. Но я буду брать учеников, показывать им, как все устроено, и вообще делать из них подкованных механиков. Мы даже подумываем организовать регулярные курсы, назовем их, например, Железнодорожной Академией, – и тут улыбка сползла с его лица. – Разумеется, я скорблю о погибших, но неудача, бывает, стоит и жизни. Я бы не хотел, чтобы подобное повторялось в будущем. Все нужно делать как положено. Не скупиться и не искать легких путей.

Дик Кекс снова всех победил. Пресса не привыкла иметь дело с откровенными людьми. Уверенность, написанная у него на лице, напрочь обезоруживала их и даже, возможно, заставляла жалеть, что сами они недостаточно хороши. В Дике не было ни на йоту политиканства, и к этому они оказались не готовы.

Дик широко улыбнулся собравшимся:

– А если кто-то из вас захочет проехаться с нами в Анк-Морпорк, я в любое время с радостью покажу вам, что и к чему. Абсолютно все покажу.

За границами Чортова леса, и уж точно за гранью здравого смысла, граги вели совет, если можно так выразиться. Вне пещер мир менялся слишком быстро.