К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

– Какой еще Плимут? – возмутился я, хотя внутри все похолодело – ведь это именно он и еще парочка его людей опоили нас тогда с Билли, после чего мы очухались уже матросами этого проклятого величества.

– Выходит, что ты дезертир! Эй, ребята, взять его!

– Если вы не умеете читать, покажите эту бумагу тому, кто умеет, или вы об этом пожалеете, – я постарался произнести эти слова грозно, презрительно поглядывая на краснорожего, хотя все мои внутренности похолодели от страха.

Тот скривился, словно сжевав целиком лайм, но все же протянул бумагу, изрядно помяв ее, хлыщу со словами, в которых так и сквозила издевка:

– Взгляните, сэр!

Похоже, что именно он был номинальным командиром рейдовой партии. Многие дворянские семьи отправляли своих младших отпрысков во флот в надежде, что те дослужатся до высших офицерских чинов. Но начинали они, как правило, в звании мичмана, и этот, похоже, не был исключением.

Просмотрев бумагу, «сэр» резко побледнел и проглотил слюну. Он подошел к боцману и тихо сказал ему на ухо несколько слов. Тот переспросил у хлыща:

– Ты уверен, что эта бумага из секретариата иностранных дел?

– Уверен. Я знаю и печать, и подпись. И если этот джентльмен не доберется до того места, которое указано в этой бумаге, и это свяжут с нами, то кончиться это может весьма печально. И для меня, и для вас. Суд в Олд-Бейли и петля в Ньюгейте для вас, и плаха в Тауэре для меня[55] – это еще не самое страшное, что может нас ожидать.

Боцман покраснел, как рак, потом побледнел. Он взял письмо, попробовал его разгладить (при этом помяв его еще сильнее) и протянул с поклоном мне.

– Прошу у вас прощения, господин… – он посмотрел в письмо.

Хлыщ, заглянув через его плечо, подсказал:

– О’Нил.

– Господин О’Нил. Я вас, похоже, принял за кого-то другого. Конечно же вы свободны!

– Вы, кажется, не совсем поняли. – Я решил ковать железо, пока оно горячо. – Если вы заберете с собой часть команды этого судна, то я не смогу вовремя добраться до американского континента, а это чревато невыполнением моей миссии. Так что вам следует немедленно освободить всех моряков, принести извинения капитану и убраться вон с корабля!

Что и было сделано, хотя выражение лица боцмана трудно было описать. Лишь когда их шлюпка отошла от «Прекрасной леди», наш корабль поднял паруса и направился в сторону Бостона. Вот только вечером, когда я пришел на ужин, капитан холодно взглянул на меня и сказал:

– Для вас, господин О’Нил, накрыт отдельный стол в соседнем кубрике.

– Но почему?

– Я ценю, что вы смогли предотвратить насильственный захват большей части моей команды. Но я не собираюсь обедать за одним столом с человеком, работающим на британского монарха. Вам будут подавать те же блюда, что и за капитанским столом, вот только прошу избавить меня от вашего присутствия.

12 (24) июля 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Генерал Жорж Кадудаль, один из предводителей шуанерии

Начавшееся для меня схваткой и ночной погоней путешествие в далекую Россию закончилось вполне мирно и спокойно. Никто больше не пытался меня задержать, никто не требовал у меня документы, а спокойное путешествие по Балтийскому морю напоминало больше не рискованное мероприятие, а увеселительную прогулку…

После того, как я оторвался от преследовавших меня прусских таможенников, на берегу моря меня подобрал в условленном месте мой приятель-валлиец и доставил на «Пьяную Бесс». Капитан оказался человеком на удивление нелюбопытным. Он даже не поинтересовался, куда делся мой спутник. Ну, остался пассажир на берегу – значит, так надо. Главное, он получит оговоренную сумму, и хорошо.

Как мы и договаривались, меня доставили в Данию, где в Копенгагене я был передан с рук на руки людям из русской службы, которая должна была обеспечить мою безопасность. Получив за услуги увесистый мешочек с чем-то побрякивающим, хозяин «Пьяной Бесс» пожелал мне счастливого пути, после чего откланялся. А немногословные русские поспешили доставить меня на русский же торговый корабль, на корме и носу которого, однако, стояли небольшие пушки.

– Мы поставили их тогда, когда эскадра адмирала Нельсона еще не добралась до Ревеля, и их крейсера рыскали по всему Балтийскому морю, – сказал на неплохом французском языке один из моих новых знакомых. – Конечно, напади на нас настоящий британский военный корабль, мы вряд ли продержались бы больше получаса. Но так просто сдаваться мы не собирались. Мы решили, что если англичане пойдут на абордаж, то мы взорвем свой корабль вместе с ними.

Я покачал головой. Похоже, русские были отчаянными ребятами. Они даже начали мне нравиться. Были и у нас среди шуанов сорвиголовы, которые предпочли бы смерть плену. Они бы подружились с русскими.

Мы прошли через проливы, соединяющие Северное и Балтийское моря, и, миновав прусские порты, двигались к столице страны, о которой я слышал столько разных небылиц, что перестал верить в рассказы тех, кто якобы видел на улицах Петербурга кареты русских придворных, в которые были запряжены огромные и злые медведи.

Где-то дней через десять человек, который назвался Пьером, сообщил мне, что мы уже вошли в воды, омывающие русское побережье.

– Скоро вы увидите форты Кронштадта, – сказал он. – Это крепость, защищающая Петербург с моря.

– А разве кто-нибудь пытался захватить эти дикие места? – поинтересовался я.

– Почему дикие? – обиделся Пьер. – Наша столица застроена прекрасными домами. И люди, которые в ней живут, не менее образованны, чем те, кто живет в Марселе или Париже. Что же касается желающих захватить эти места… Шведы, которые пытались это сделать, получили пару раз по зубам от царя Петра Великого, после чего других желающих почему-то не нашлось.

Я не стал спорить с Пьером, решив, что окончательный вывод о России я сделаю лишь тогда, когда увижу все собственными глазами.

На следующий день на горизонте я заметил маяк и приземистые укрепления. Попросив Пьера принести мне подзорную трубу, я внимательно осмотрел Кронштадт. Да, крепость, которая, как сообщил мне мой спутник, располагалась на острове, была вооружена множеством пушек. Даже сильный британский флот – а я видел корабли под флагом Соединенного королевства в портах Англии – вряд ли сумел бы прорваться через русские форты и напасть на Петербург.

Кстати, столица Российской империи оказалась довольно близко от Кронштадта. И скажу прямо – она меня удивила. Я сравнивал этот город с Парижем и Лондоном, и честно признаюсь – Петербург был во много раз красивее и внушительней обеих этих столиц. Попался бы мне тот британец, который рассказывал про медведей