Опальная принцесса. В поисках Дракона - Елена Гриб

— В первом ролике Арина собирается замуж за долинейского принца, который в будущем станет королем, — я наспех пересказывала сюжет видео. — Он снят за сутки до моего появления в Долинее, свадьба будет через три дня. А этот, второй… Ничего себе! Восьмое января, почти полночь! Это же вчера!

— Спокойнее, Аня. Я ничего не вижу.

— После посмотрите! — отмахнулась я, силясь унять нервную дрожь. — Простите… Мне очень надо понять, что происходит. Эта девушка… Арина… Она находится где-то здесь, в Долинее. Она — ключевая фигура всего этого безумия! Я хочу ее найти.

Кано вздохнул.

— Найти — не проблема. Все ластонцы живут в Ластонии.

Но моим вниманием уже завладел экран, и его фраза пронеслась мимо сознания.

Видео вновь снимал некто криворукий. Оно было расплывчатее первого, да и дергалось намного сильнее. Создавалось впечатление, что его делали тайно, из-под полы. Временами оно переворачивалось чуть ли не вверх ногами, а звук заглушался шорохом ткани.

— Вы уверены, что это она? — Дознаватель ткнул пальцем в нечеткую фигуру с перевязанной головой, видневшуюся на переднем плане. — Эта девушка не похожа на невесту принца.

Еще бы! Вся в бинтах, опухшая от слез… Но ей удалили имплант раньше, чем мне. Почему она еще не выздоровела? Слабое здоровье? Или… Ей прицепили новый? Более навороченный и защищенный? Я бы не удивилась. «МАКИС» помешаны на контроле.

— Абсолютно, — ответила, отодвигаясь. — Это вчерашняя ночь Арины Керейры, будущей правительницы Долинеи. Смотрите тихо. И осторожно.

* * *

Арина находилась в незнакомой комнате. Возможно, в гостиной. Темные обои, светлый пол, плотно задернутые шторы, столик на тонких ножках — остальное оставалось за кадром. Девушка глядела мимо объектива, причем выражение ее лица разительно отличалось от привычного.

Она чуть смущенно улыбалась. На ее щеках играл румянец, в глазах таилась радость. Даже перевязанная голова не мешала ей выглядеть юной и прелестной, а наброшенный поверх длинной ночной рубашки шелковый халат придавал леди Айре женственность и уязвимость.

Ее тонкие руки теребили завязанный бантом поясок, губы подрагивали, будто она хотела что-то сказать, но никак не решалась. Наконец Арина переступила с ноги на ногу, продемонстрировав не комнатные тапочки, а необычно смотревшиеся с ночной рубашкой белые туфли, и тихонько кашлянула.

По ее лицу тут же разлилась краска. Девушка дернулась назад, словно испугавшись собственного поступка. Но позади находилась стена, и отступать было некуда.

— Добрый вечер, Арина, — произнес искаженный старым динамиком мужской голос.

Вроде бы знакомый, хотя мало ли… Воображение порой может сыграть плохую шутку.

Камера дернулась, гостиная пронеслась смазанным пятном, и в кадр попали начищенные до блеска ботинки. Затем — брюки со стрелками, расстегнутый пиджак, массивная пряжка ремня, голубоватая рубашка, темно-синий галстук с золотым зажимом и…

И волевой подбородок, покрытый брутальной щетиной.

Остальное осталось загадкой, потому что в поле зрения вернулась Арина.

— Как дела, Патрик? — Она изо всех сил старалась вести себя безразлично, однако ее притворство не обмануло бы и ребенка.

— Спасибо, хорошо. Почему ты не в постели? Разве отец разрешает тебе гулять так долго?

Мне пришло на ум, что ее собеседник — идеальный манипулятор. Он столь мастерски использовал интонации, что даже банальные фразы, произнесенные хрипловатым баритоном, звучали как признания в любви.

— Я уже взрослая!

— Правда? Жаль, что я пропустил твой День рождения. Что бы ты хотела получить в подарок?

Арина покрылась краской пуще прежнего.

— У меня все есть, — прошептала неловко. — Мне не нужны подарки.

Патрик приблизился к ней, загородив собой от камеры. Я видела его затылок, широкие плечи атлета и татуировку на шее. Вроде бы дракон… Вроде бы.

Как по мне, это был тот самый человек, которого сняла Жаклин Сон во время разговора с Валери в саду дворца. Но, разумеется, я могла ошибаться.

— Подарок — это не обязательно что-то материальное, — казалось, очарование его голоса льется даже через запись. — Разве ты не загадала желание, когда задувала свечи на праздничном торте?

Арина всхлипнула и поспешила сделать вид, что кашляет.

— У меня не было торта, — возразила с преувеличенной резкостью.

— Но желание есть, правда же?

Мужчина стоял совсем близко к ней — настолько близко, что бант ее халата касался полы его пиджака.

— У всех есть желания. У тебя разве нет?

Он вздохнул и положил руки ей на плечи.

— Некоторые желания невыполнимы, — произнес с невыносимой грустью. — Мне так жаль, Арина… Так жаль…

— Ничего тебе не жаль! — вскрикнула она, высвобождаясь. — Ты ничего не понимаешь!

Патрик мягким движением привлек ее к себе. Крепко обнял, принялся гладить по спине, успокаивая.

— Прости меня… Прости, что не могу изменить твою судьбу, — бормотал, целуя ее волосы. — Я пытался! Клянусь, Аринка, я перепробовал все, что мог, но Мануэль неумолим. Он спит и видит тебя королевой. Прости, любовь моя… Он как-то узнал о нас и отсылает меня из Ластонии. Прости… На него невозможно повлиять. Пока он жив, мы не сможем быть вместе.

— Через три дня я выйду замуж, Патрик! — Арина уже не сдерживала слезы. — Ты обещал, что хоть это время мы проведем вместе! Что мне делать?! Что?! Ты клялся, что спасешь меня! Патрик! Ты говорил, у тебя есть план. Почему ты сдался?! Из-за… Из-за меня? Я больше тебе не нравлюсь?!

— Аринка… Это просто сумасшествие… Я готов увезти тебя прямо сейчас, но твой отец не позволит нам вернуться в наш мир. Ты готова провести остаток жизни в Долинее?

Арина вытерла глаза и положила голову ему на плечо.

— Я в любом случае проведу в Долинее остаток своей жизни. — Она мелко дрожала. — Во дворце, без права на собственный выбор. У меня будет муж, для которого я — не важнее скотины. Будут дети, которые вырастут без моего участия. Будут тюремщики, которых придется называть слугами. Я останусь тут навечно, это давно решено. А на что готов ты ради меня, Патрик?

— На все. Абсолютно на все. Верь мне! Некоторые члены «МАКИС» нас поддерживают. Эх, вот бы повлиять на твоего отца… Он слишком зациклен на власти. Я слышал, в следующем году его могут сместить с должности.

— Три дня! Осталось всего три дня! Не год, не месяц, не неделя! Жалкие три дня!

Патрик остановил ее легким, почти невесомым поцелуем.

— Я что-то придумаю. Обещаю.

Арина спрятала лицо у него на груди, и некоторое время они стояли, обнявшись.

— По-твоему, если «МАКИС» возглавит кто-то другой, от меня отстанут?