Меч дьявола - Мэттью Хаффи

Не успел один из них что-либо предпринять, как вдруг из-за угла здания вышел высокий мужчина.

– А-а, вот вы где, парни! – воскликнул он. – Почему вас так долго не было? Вы ведь не останавливались, чтобы поглазеть на местных девчонок? Или останавливались, а?

Это был Грам – один из тех, кто приехал из Кантваре вместе с Бассом. Он был лет на десять старше Беобранда, почти не уступал в росте Бассу, но отличался более изящным телосложением, чем этот гигант. Тут же догадавшись о том, что здесь произошло, он поспешно улыбнулся обоим стражникам.

– Не убивайте этих двоих, ребята! Они для этого еще не созрели!

Охранник пониже ростом рассмеялся, а его товарищ просто улыбнулся в ответ на улыбку и шутку Грама. Все напряжение сразу же улетучилось.

– Почему бы вам, парни, не пойти со мной и не помочь мне почистить лошадей и завести их в конюшню? Басс там, внутри, разговаривает с королем, и таким, как мы, придется подождать, пока нас не пригласят зайти.

Он обхватил Беобранда за плечи и повел его вдоль здания туда, где виднелись другие постройки. Леофвин пошел вслед за ними.

Когда они находились уже там, где их не могли услышать стражники, Грам прошептал:

– Тебе нужно попридержать свой пыл, Беобранд. Когда я увидел тебя в первый раз, ты всячески старался разозлить короля Эдвина в его зале в Беббанбурге. Когда я увидел тебя во второй раз, ты стоял едва ли не по колено в грязи и тягался в умении сражаться не с кем иным, как Хенгистом – самым жутким мерзавцем среди всех, которых я когда-либо видел. И вот теперь тебя лишь ненадолго предоставили самому себе – и ты едва не подрался со стражником, охраняющим вход в Большой дворец короля Энфрита! Я видел, как ты орудуешь мечом, и ты владеешь им неплохо, но ты вряд ли проживешь на белом свете долго, если будешь продолжать вести себя подобным образом.

– Он прав, Беобранд, – сказал Леофвин, когда они подошли к лошадям. – Тот стражник, конечно, изрядный придурок, но кольца, которые у него на руках, ему дали не за то, что он играл в тавлеи[18].

Беобранд понимал, что они оба правы. Его и самого удивляло, с какой легкостью он мог вступить в бой с кем угодно. Он не боялся сражаться, когда в этом возникала необходимость, однако с его стороны было бы глупо нарваться на серьезное ранение или даже кое-что похуже из-за пустяка.

Его ладони дрожали, когда он брал у Грама протянутую ему щетку. Леофвин сделал вид, что не заметил этого. Он поставил свой ящик на землю и стал помогать чистить лошадей.

Беобранд, гладя бок лошади, чувствовал, что постепенно перестает нервничать. Его резкие и ритмичные движения, похоже, действовали успокаивающе и на лошадь, и на него самого.

Он сделал несколько глубоких вдохов, принюхиваясь к запаху лошади и кож. Затем он обошел животное и стал растирать его щеткой с другой стороны. Из этого положения он мог видеть дорогу и даже навес над кузницей, расположенной возле того дерева, под которым они разговаривали со Странгом и его дочерью Суннивой. Беобранду вспомнилось, как ее волосы переливались в солнечном свете.

Леофвин покосился на друга. Он отнюдь не удивился тому, куда смотрел Беобранд. Леофвин улыбнулся и подумал, что был прав, когда пошутил насчет того, что Беобранд влюбился в дочь кузнеца.

Однако на этот раз он предпочел оставить свои мысли при себе.

В Большом дворце этим ранним утром было почти так же шумно, как и предыдущим вечером.

Беобранд вздрогнул, когда одна из женщин, наводивших здесь порядок, вдруг запела. Ее голос не был приятным, и из разных уголков зала, где отсыпались после вчерашнего пира его участники, стали раздаваться недовольные восклицания.

– Ну да ладно, если вам не нравится, как я пою, мне на вас наплевать! – закричала эта женщина таким зычным голосом, который легко заглушил бы шум битвы.

Снова послышались недовольные восклицания, а затем мужчины один за другим стали подниматься и, шатаясь, выходить наружу – подальше от этой крикливой карги. Она засмеялась, радуясь тому, что доставляет им такие неудобства.

– Вам следовало подумать об этом утре вчера вечером.

Затем она стала бурчать себе под нос что-то о мужчинах и о том, что они никогда не думают о последствиях своих поступков. Время от времени она вставляла в поток воркотни небольшой отрывок из какой-нибудь песни, успевая при этом еще и подметать, мыть, передвигать мебель и командовать женщинами помоложе.

– О ангелы, обитающие на небесах, ну что за жуткое чудовище, явившееся из преисподней, расхаживает по этому залу? – спросил Леофвин, вставая.

Его взор был затуманен, волосы растрепаны, а голос стал хриплым после того, как он вчера весь вечер пел, развлекая гостей. Это, правда, дало свои результаты: король увидел, что у Леофвина есть талант, и предложил ему стать бардом при его королевском дворе. После пребывания в течение многих лет в изгнании Энфрит осознавал, что ему необходимо приложить все усилия для того, чтобы укрепиться на троне. Иметь в своем распоряжении барда, которого заслушиваются люди, – это было очень важно. Подвиги Энфрита, короля Берниции, будут воспевать во время пиров и в Большом дворце, и в других принадлежащих королю зданиях по всей стране, когда он, Энфрит, будет разъезжать по своему королевству. Все его подданные услышат о его доблести в бою, и баллады об этом будут пересказывать люди во всех уголках Берниции и за ее пределами.

Леофвин ликовал. Он только вчера прибыл в Гефрин, а уже снискал покровительство самого короля. Радость, охватившая его после предложения короля, позволила ему превзойти самого себя, и это еще больше уверило Энфрита в том, что он правильно выбрал барда. Леофвин затем от души отпраздновал свой успех, но теперь, разбуженный противным голосом старой рабыни, уже жалел о вчерашних излишествах.

Леофвин встал и, пошатываясь, направился к выходу.

Беобранд улыбнулся, увидев, как Леофвин идет, едва держась на ногах, к входной двери. Его радовал успех друга. А вот для него самого перспективы найти место при дворе нового короля Берниции оставались весьма расплывчатыми. Он раньше наивно полагал, что Энфрит попросту возьмет его в дружину, – как будто то, что он, Беобранд, носил меч на боку, было достаточным подтверждением его высокого боевого мастерства. Ему показалось забавным, что всего несколько месяцев назад он был крестьянским пареньком, а теперь вдруг вообразил себя достойным того, чтобы стать воином на службе у короля. Басс приложил все усилия для того, чтобы представить Беобранда Энфриту в лучшем свете, но когда он рассказывал о подвигах этого юноши, королю стало ясно, что тот сражался в произошедшей в Элмете битве на стороне Эдвина, которого он, Энфрит, ненавидел. Лицо короля омрачилось, и его интерес к Беобранду увял. Ему были нужны воины, которых он мог считать преданными исключительно ему.