Сатисфакция. Горький вкус мести - Северная Виктория

Видя, что Вит еще не успокоился, Олег решил обратить внимание на себя:

— Ворон, успокойся! Этот… малек теперь вряд ли попытается сделать что-то в этом роде. Да он, скорее всего, на всю оставшуюся жизнь будет кровью писать. Оставь ты его! Лучше обрати внимание на Дарью Дмитриевну! Ей успокоиться необходимо. И совсем не нужно, чтобы ее нашли в таком состоянии. И еще меньше нужно вам, чтобы все узнали о произошедшем. Езжайте домой, успокойте свою женщину, а я разберусь здесь!

Слова телохранителя как бы издалека доходили до Виталия. Ему хотелось убить, просто разорвать на куски того человека, что посмел попытаться с ней это сделать, но имя Даши его отрезвило. Не сразу, но мозг стал работать. Воронов опять посмотрел на нее. Испуганная до смерти, бледная, в изорванном платье…

Вит кивнул Олегу, просто говорить не мог. Голос отказывал. Тот понял и отпустил его. Молча, Воронов подошел к Даше, взял на руки и отнес в свою машину. Она, всем телом прижавшись к нему, дрожала в его руках, не решаясь ничего сказать. Посадив девушку на переднее сидение и пристегнув, Ворон молча сел за руль, пытаясь не смотреть на нее. По пути Даша несколько раз пыталась начать разговор, но Вит приказал ей помолчать. Просто не в силах он был говорить с ней сейчас спокойно. Если сейчас начнет говорить, то наорет на нее, а Дарье и так сегодня досталось.

Доехав до ее квартиры, Воронов выключил мотор и посмотрел на Дашку. Беляева смотрела на него, как нашкодивший котенок, ожидающий наказания хозяина.

— Даш, давай сейчас не будем о случившемся, — заговорил он глухим от напряжения голосом. — Я сейчас поднимусь с тобой, помогу тебе обработать раны, а потом уйду. Поговорим завтра, когда оба успокоимся.

Девушка покорно кивнула соглашаясь. Вит опять взял ее на руки и донес до квартиры, где помог снять порванную одежду, аккуратно помыл ее в ванной, после чего обработал ссадины и уложил в постель. Все это Ворон делал молча. Даша тоже молчала, чувствуя, что мужчина на пределе, что в любую минуту он может сорваться.

— Я возьму запасные ключи и закрою дверь, — сделав все дела, Виталий решил уйти. Ему необходимо было побыть наедине. Срочно. — Это надежнее, чем если я просто захлопну дверь.

— Не уходи, — два слова, заставившие его окаменеть. Если бы Даша знала, о чем просит. — Пожалуйста, останься!

Воронов глубоко вздохнул, посмотрел на испуганную девушку и, сдавшись, лег поверх одеяла. Беляева сразу же придвинулась к нему ближе и привычно положила голову ему на плечо.

— Прости меня, — прошептала она в тишине комнаты. В спальне было темно, лишь в коридоре горел свет, давая возможность им видеть очертания друг друга.

— Даша, Даша, — покачал головой Воронов, — когда же ты научишься обдумывать свои действия.

— Думать ты умеешь лучше, чем я, так что оставлю это дело тебе, — слабая попытка пошутить Даши не принесла своих результатов. Никому из них смеяться не хотелось.

— Ведь это Катя тебя туда уговорила пойти, да? — наконец, спросил он. Дашка могла не отвечать, Вит и так знал ответ.

— Вит, не начинай, Катя ни в чем не виновата…

Виталий просто закрыл глаза и в уме посчитал до десяти, призывая свой разум успокоиться.

— Даша, как же ты не видишь, что она подставляет тебя? И не первый раз, между прочим! — тяжело выдохнул он, внутри бушевало желание найти рыжеволосую суку и придушить, но Даше сейчас нужно было спокойствие.

— Тот раз был моей ошибкой, — тихо ответила Даша, не уточнив, о каком случае говорит. Но он понял.

— Ты сделала эту ошибку с ее подачи, — жестко заметил Вит. — Это она тогда тебя надоумила.

— Виталь, ты поэтому ушел? — тихо спросила Дарья ему куда-то в район подмышки. — Ты так и не смог простить того случая?

Против желания в голове у Воронова всплыли воспоминания той самой ночи. Промокшая до нитки Даша, зареванная, с ранящей простой рассказывающая ему всю правду. Правду, которую ему лучше было и не знать. Правда, которая чуть его не убила. Тогда Ворон и понял, что иногда сладкая ложь лучше горькой правды. Мужчина хотел бы не знать, что Даша его обманула и предала. Тот единственный раз… Простил ли он? Простил. Смирился ли он? Смирился. Забыл ли он? Попытался. Ведь все его необоснованные приступы ревности стали следствием того, что где-то в подсознание отложилась мысль, что Даша может предать опять. Этого Вит боялся, как огня. Боялся, что наслушавшись очередной прочувствованной речи Кати и воодушевившись ее наглядным примером, Беляева решит, что Воронов с его тяжелым характером и неуживчивым нравом, в общем-то, ей не нужен. А учитывая количество скелетов, припрятанных в его шкафу, то проблем с ним было множество.

— Простил я тебя, Даша, — ответил он просто. — Простил.

Потому что это было правдой. Но полностью раскрыться перед ней он не мог. Слишком многое стояло на кону. Его свобода, свобода Жеки. Им бы следовало расстаться, но Воронов просто не мог без нее. И ложь, и предательство Вит ей простил. Ведь раскаялась же. Но поняла ли свою ошибку? И простит ли она его?

— Тогда почему? — робко подняла на него глаза девушка.

— Спи, Даш, — вместо ответа проговорил он. — Завтра поговорим.

Даша не желала спать, это было видно, но и рисковать не хотела. Не желал она, чтобы Вит уходил. И Воронов не хотел уходить. Но слишком многое между ними стояло, и рано или поздно ему придется уйти.

Ту ночь Воронов не спал. Обдумывал дальнейший план действий. Совесть боролась с сердцем, им противостояла логика. В итоге все мысли сводились к одному — Вит не хотел терять Дарью, но и в полной мере довериться тоже не мог. Реакция Даши на шантаж Алексеевской была слишком непредсказуемой. Еще труднее предугадать ее реакцию на известие, что Воронов является убийцей. Да, Виталий защищал свою жизнь. Да, он защищал жизнь Жеки. Но Беляева могла просто не понять этого. Дарья являлась закоренелой пацифисткой, и насилие в любом его проявлении было совершенно неприемлемо для нее. Она говорила, что насилие порождает насилие. Но что делать, если только силой можно отстоять свою честь и жизнь? На этот вопрос девушка так ему и не ответила.

Даша вообще имела своеобразные понятие о мире, по-юношески принципиальна и невинна. Даже совершая предательство, она умудрилась оказаться по-детски невинной. И также по-детски невинно Белоснежка с безжалостной простотой растоптала тот маленький росток надежды, что в его жизни может быть женщина, которая будет любить Вита не за что-то, а просто потому что он есть. С кучей недостатков и комплексов, и ужасным характером.

Виталий не любил вспоминать ту ночь, и редко это делал. Слишком много негативных эмоций вызывала она в нем. Но даже испытывая адскую боль от ее предательства, у Воронова не возникло мысли расстаться с ней. Дарья была его женщиной и точка. Но девушка не являлась его полностью. В этом и была вся проблема. Где-то там внутри Дарья скрывала часть себя. Ту самую, до которой так и не смог коснуться Виталий. Мужчина часто ловил её тихие вздохи, молчаливые взгляды, почти незаметные жесты. Все они говорили, что Даша несчастлива с ним. Беляева мечтала, чтобы рядом с ней находился благородный рыцарь в сияющих доспехах. Воронов не подходил под это определение ни под каким видом, даже если и пытался им притвориться. Ради неё. Их союз с самого начала был обречен на ад. Они сами себе его обеспечили. Катя всего лишь стала тем катализатором страхов и сомнений, которые и привели их к взаимной измене. И пусть Воронов этого не хотел, но измена оставалась изменой. Ей он смог простить, но себе — нет. С него спрос был куда больше. Он старше, умнее её. Дашка же порой напоминала слепого котенка, познающего мир. Не в возрасте даже дело было, а в отношении к реальной жизни. У Беляевой внутри жило ужасное стремление все вокруг возводить в идеал. В Кате она видела идеальную подругу, из него хотела сделать идеального жениха. Она никак не могла понять, что представление окружающих может быть прямо противоположно её морали. В этом и заключалась главная проблема — Виталий никак не мог влезть в придуманный Дашей образ.