Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - Александр Стыкалин

Помимо финансовых претензий к ВНР, в Югославии открыто высказывали недовольство в связи с положением сербского и хорватского национальных меньшинств в Венгрии. Речь шла, в частности, о том, что южные славяне не были представлены в местных советах, а также об отсутствии должных условий для обучения детей на сербском и хорватском языках. В феврале 1956 года МИД ВНР впервые после 1948 года разрешил посланнику Югославии Далибору Солдатичу и его подчиненным выехать в район компактного проживания югославянских нацменьшинств в Венгрии. Интерес к этой поездке был в Белграде столь велик, что главная газета «Борба» 15 февраля сообщила о ней на первой полосе. Югославский дипломат Н. Раденович рассказывал советскому коллеге В. Казимирову о весьма негативных впечатлениях, вынесенных им от посещения Южной Венгрии. Он говорил, например, что в южном венгерском городе Мохаче, где проживало 6–8 тыс. южных славян, «нет ни одной школы, где обучение велось бы на сербском или хорватском языках, хотя такие школы были и при Хорти и даже во время войны. Сейчас имеется лишь одна читальня, которая, однако, возглавляется директором-венгром. Раденович считает, что венгерские власти проводят политику «мадьяризации» югославского нацменьшинства. В Мохаче осталось лишь несколько сотен лиц югославского происхождения, умеющих правильно говорить на родном языке, некоторых еще можно понять, когда они говорят по-сербски, а многие совершенно не знают родного языка. Раденович сказал, что, насколько ему известно, положение других нацменьшинств в Венгрии тоже не блестящее, однако никакое другое меньшинство не было в таком стесненном положении, как югославское (особенно после 1948 года), за исключением, может быть, немецкого». За последнее время, продолжал Раденович, «положение изменилось лишь в том смысле, что представители югославского нацменьшинства стали смелее, свободнее ставить соответствующие вопросы, а практически сделано еще очень мало»[270]. В другом документе говорилось о том, что в селах со смешанным венгерским и сербским населением около Сегеда существуют ненормальные отношения, проявляются взаимное недоверие и даже отголоски вражды, питавшейся антититовской пропагандой прежних лет; югославы вели замкнутую жизнь, не участвовали в венгерских праздниках и т. д.[271] Посольство СССР в то время признало претензии Югославии отчасти обоснованными. «Несмотря на известную пристрастность и предубежденность Раденовича, некоторые его высказывания относительно положения югославского нацменьшинства в Венгрии, видимо, в какой-то мере соответствуют действительности», – так стажер посольства СССР В. Казимиров резюмировал итоги своей беседы с югославским дипломатом[272].

Чтобы пойти навстречу пожеланиям Белграда, в Будапеште были предприняты конкретные шаги по активизации культурной жизни югославянских меньшинств. Как отмечалось в записке посольства СССР от 23 августа 1956 года, «в областях, населенных меньшинствами, стали часто проводиться «национальные недели» с обширными программами культурных мероприятий. Такие недели проведены в областях Баранья, Шомодь и в других местах»[273]. 19 декабря 1955 года в одном из главных театров Будапешта – «Вигсинхазе» – в присутствии нескольких членов Политбюро ЦР ВПТ прошел вечер, посвященный культуре национальных меньшинств Венгрии[274]. Сменилось руководство входившего в состав Отечественного народного фронта ВНР Демократического союза южных славян Венгрии, который после 1948 год служил немаловажным инструментом в антититовской пропаганде режима Ракоши. Югославских политэмигрантов-коминформовцев, до тех пор возглавлявших союз, переводят на другую работу[275].

Наконец, преодолению натянутости в двусторонних отношениях мешали неоднократно высказывавшиеся с венгерской стороны претензии в связи с излишней «развязностью» югославских дипломатов, контактировавших в Венгрии с разного рода «нежелательными» элементами. Секретарь ЦР ВПТ Лайош Ач говорил 12 января 1956 года советскому послу Ю. В. Андропову, что «югославская миссия в Будапеште поддерживает тесные связи со многими лицами, неприязненно и даже враждебно настроенными по отношению к народно-демократическому режиму». Именно на основе этой информации строились, по его мнению, донесения о положении в Венгрии и о развитии венгеро-югославских отношений, посылаемые в Белград. Особое недовольство вызвал тот факт, что югославская миссия, получив из Белграда текст лекции, прочитанной Э. Карделем в Норвегии[276], стала распространять его в учебных заведениях Будапешта. Л. Ач назвал странными подобные действия югославской миссии и посланника Солдатича, который, как он считал, своей деятельностью «слабо содействует улучшению и укреплению венгеро-югославских отношений»[277]. О «засоренности дипломатического аппарата и журналистских кругов Югославии неблагожелательными элементами», о настроениях югославских дипломатов как не соответствующих задачам улучшения отношений с Венгрией, примерно в те же дни, 19 января, говорили советнику посольства СССР В. Астафьеву в балканском отделе МИД ВНР[278]. Не только официальный Будапешт, но и советских эмиссаров весьма раздражали «нездоровый» интерес югославских дипломатов к событиям внутриполитической жизни Венгрии, их склонность задавать «провокационные» вопросы – о судьбе вдовы Райка и т. д. Подобного рода вопросы югославских коллег тщательно фиксировались советскими дипломатами, найдя отражение в справке посольства СССР в Венгрии от 23 августа 1956 года под красноречивым заголовком: «О деятельности работников югославской миссии в Будапеште, мешающей нормализации венгеро-югославских отношений»[279]. По жанру она более всего напоминает донос. Впрочем, оценивая различного рода трения между югославскими дипломатами и венгерскими функционерами, МИД СССР по крайней мере до середины лета – начала осени 1956 года не всегда был безоговорочно склонен становиться на сторону последних. В справке МИДа, относящейся к ноябрю 1955 года, например, отмечалось: «ослаблению напряженности отношений между Венгрией и Югославией препятствует тот факт, что венгры недостаточно тактично относятся к югославским дипломатам. По наблюдениям румынского посла в ВНР Клежа, венгерские товарищи недружелюбно относятся к югославам; работники МИД ВНР на приемах говорят с ними в повышенном тоне, часто спорят по пустякам, иногда проявляют грубоватость. Со стороны же югославских дипломатов в отношении венгров наблюдается определенная предубежденность»[280].