Воспитание драконов - Брайан Дэвис

— Агент Девин? Это вы о чем? — Ужасная догадка оглушила Билли, как лавина. — То есть его тут нет? Моего отца пока не нашли?

— Нет, сынок. Мы до сих пор его ищем. Но мы нашли твою маму. Она наверху с главным поисковым отрядом. С ней все в порядке.

Билли уронил голову. Преодолевая спазм в горле, он сглотнул и испустил долгий вздох облегчения.

— Слава богу. Можно мне тоже туда подняться? — Он постарался взять себя в руки и поднял голову.

Полицейский улыбнулся:

— Разве мы сможем удержать тебя внизу?

Билли тоже улыбнулся и почувствовал прилив энергии:

— Да ни за что! — Но прежде он обернулся к Бонни. Наклонившись, он прошептал ей в ухо: — Ты сумеешь не дать им себя осмотреть?

Она кивнула:

— Я скажу им, что у меня только колено болит.

Подскочил Уолтер:

— Давай, Билли. За Бонни присмотрю я.

Билли широко улыбнулся своему верному другу:

— Спасибо, Уолтер. Я рад, что ты приехал. — Они обнялись, по-мужски хлопая друг друга по спине. — Не пропусти доктора Уиттиера. Он за нами охотится.

Уолтер рассмеялся:

— Нет, уже перестал.

— Как это?

Уолтер встал в позу бейсболиста с битой, готовящегося к удару.

— Помнишь, мы соревновались, кто расшибет дубину потолще о дерево?

— Ну, помню.

— Так вот, голова Уиттиера у меня была вместо дерева. — Он сделал вид, что изо всех сил ударяет битой по мячу. — Бац! — завопил он, роняя воображаемую «дубину», и снова засмеялся. — Думаю, я выиграл.

— Ого! А когда это было? Но ты же не убил его, правда?

Уолтер передернул плечами:

— Понятия не имею, убил или не убил. Я не проверял. Может, и убил. Ему все же прилично перепало.

Полицейский потянулся к наручникам:

— Ты убил агента ФБР?

Уолтер спрятал подбородок в воротник куртки и попятился.

— Но я же видел, как он… это… бежит за кем-то с мечом. Я подумал, что он гонится за Билли, так что я должен был помешать ему.

Хмурое лицо полицейского расплылось в улыбке.

— Да я шучу, сынок. Покажи нам, пожалуйста, то место, где ты его уложил.

Уолтер громко вздохнул:

— Я бы показал, но я не могу оставить Бонни.

И тут их разговор прервали вновь прибывшие. Знакомый голос громко произнес:

— Вот вы где, мистер Фоли! Где же вас носило?

Уолтер усмехнулся.

— Вы, наверное, сказали бы, что практиковался с битой, мистер Гамильтон. — Глаза Уолтера вспыхнули, когда он увидел другое лицо за спиной учителя. — Папа! А ты как сюда попал? Ты слышал новости?

— Я только что сюда спустился, и профессор уже обо всем мне рассказал. Мы вели поиски в желтой зоне, когда по рации передали новости. Мы и вернулись.

Мистер Гамильтон окинул взглядом всех присутствующих:

— Мистер Баннистер! Мисс Сильвер! Добро пожаловать!

Сделав большой глоток какао, Билли вытер рот и ответил:

— Спасибо, мистер Гамильтон. — Он кивнул отцу Уолтера: — Здравствуйте, мистер Фоли.

— Рад тебя видеть, Билли, — ответил тот. — Ну вам с Бонни и досталось этой ночью! Как вы только не замерзли?

Билли посмотрел на Бонни, улыбнулся и объяснил:

— Допоздна мы двигались, потом нашли защищенное от ветра место, чтобы отдохнуть, и зарылись там в листья.

Уолтер дернул учителя за рукав куртки:

— Мистер Гамильтон! Вы и папа сможете побыть с Бонни, пока я покажу полиции, где лежит Девин?

— Да! Конечно! Я успел услышать эпизод с дубиной. — Он махнул кулаком в воздухе. — Отличная работа, приятель!

Билли положил руку на плечо Бонни:

— Значит, вы не отойдете от Бонни, пока меня не будет?

— Ни на секунду! — Мистер Гамильтон встал на одно колено возле Бонни и нежно сжал ее руку. — Я ваш, прекрасная дева, ваш рыцарь в сияющих доспехах. Мы с моим оруженосцем защитим вас от любого врага!

Бонни чуть не поперхнулась от смеха. На ее лице засияла улыбка. Полицейский, смеясь, поднес рацию ко рту:

— Небо-один, это Карутерс, прием!

— Небо-один. Прием, Карутерс.

— Выхожу на площадку у лагеря. Со мной Билли Баннистер. Повторяю. Со мной Билли Баннистер. — Карутерс повернулся и обнял Билли за плечи. — Полетели к маме, — сказал он изменившимся от волнения голосом.

Билли разбрасывал очередной сугроб. Он уже перебросал, наверное, тонну снега и успел забыть, что он ищет. Собаки не смогли найти никаких новых следов, а они с мамой три или четыре раза обшарили обломки самолета. Он сложил вместе все экземпляры Библии, которые нашел, и накрыл их брезентом. Отчего-то он до сих пор держал в руке карманную Библию. Он не знал, зачем она ему, но от нее становилось как-то легче.

Он уныло обозревал гору покореженного металла, которая когда-то была Мерлином. Теперь он понимал, почему отец его так назвал. Больше тысячи лет назад настоящий Мерлин лишил Клефспира возможности летать, но его страсть парить в небесах, обозревая свои владения, осталась при нем. Этот верный самолет вернул ему небо, хотя бы отчасти.

Взглянув на маму, он мысленно проследил каждую из ее морщин, резко обозначившихся от тревоги. Ему недоставало ее обычно сияющего лица, ее улыбки, расцветающей всякий раз, когда в комнату входил отец. Слабое подобие прежнего сияния возникло недавно, когда они встретились. Она улыбалась, но не так. Ей был нужен папа.

Билли, конечно, был измучен, но не смел заикаться об этом. По крайней мере, он больше не мерз. По дороге на вертолетную площадку какая-то добрая старушка дала ему новую одежду и теплую куртку. Все было немного велико, но он был просто счастлив, особенно когда надел высокие ботинки, куда еще влезли толстые теплые носки. Получив от нее одежду, он увидел, что ее фургон едет к Бонни, и догадался, что Бонни тоже ждет подарок. Поскольку он до сих пор ходил в одеяле, то переоделся прямо на площадке, потому что ему не терпелось снять с себя мокрую и совсем не зимнюю одежду.

Пока что Билли не давал выхода эмоциям, хотя и чувствовал, что они рвутся наружу: надрывающая сердце печаль, жалость к себе и гнев, особенно гнев. Он боялся, что стоит выпустить хоть одну слезинку, и все сразу взорвется. И это будет означать, что он сдался. Что он поверил, что отца больше нет. В конце концов, если отец жив, то нет причин плакать. Все остальные спаслись, а Уолтер, может быть, навсегда остановил убийцу.

Он снова взглянул на кровавые полосы, которые обнаружили спасатели, и представил себе, что могло случиться. Он представил, как руки и ноги, волочась по полу самолета и по земле, оставляют эти полосы. Он видел, как бездыханное тело отца растягивается, белое и холодное, вдоль этой жуткой тропы. Эти картины заставили его сжаться и содрогнуться.