Сводные - Виктория Лукьянова

– Арин. – Мое имя звучит слишком жестко. – Рыба не нравится? – повторяет по слогам. Его вилка замирает, воткнутая в кусочек лосося.

– Нет. Нет, все нравится, – торопливо отвечаю, качая головой из стороны в сторону. Артур хмурится еще сильнее.

– Арин, ты меня вообще не слушаешь, – его голос наполняется рычащими низкими нотками, отчего по коже мчится трусливый табун мурашек. Я будто впервые открываю глаза и вижу Артура таким – раздраженным, злым и с ядовито-искривленными губами.

– Слушаю…

– Нет, – он перебивает, отодвигая от себя тарелку. Вилка ударяется о ее край и с лязгом падает рядом. – После того как мы вернулись от твоих, ты вообще меня не слушаешь.

Я вздрагиваю, пытаясь натянуть на лицо улыбку, и хаотично отбрасываю одну за другой идею как поправить возникшее недопонимание. Как сгладить острый угол, о который мы оба ударяемся, стоит Артуру продолжить перечислять мои провинности.

– На звонки мои не отвечаешь. Вечно где-то пропадаешь. Мне сама не звонишь. К тебе приехать ночевать нельзя. Сама не приезжаешь тоже.

Вроде бы нелепая обида, но она сильно задевает двоих. Потому что я чувствую себя виноватой – я слишком погружена в мысли о появлении в моей жизни Яра и его словах, поэтому вовсе забываю о парне, который так хорошо ко мне относится. Я ужасна! Но я счастлива…

– Думала, ты слишком занят на работе, – ядовито отвечаю, подражая его голосу. – Не хотела тебе мешать.

– Арин, – рыкает, сдерживая злость, в существование которой я вообще не верила. – Ты сильно изменилась после приезда. Что произошло там? С твоим братцем?

Последнее слово он выплевывает с ненавистью.

– Яр?

Я будто перестаю дышать, пытаясь сфокусировать зрение на Артуре. О чем он вообще говорит? Причем здесь Яр? Как бы не было плохо раньше, я никогда не втягивала в свои проблемы Артура. Старалась держать свою боль подальше от него… Но он что-то знает? Или нелепое предположение лишь совпадение?

– Да, он самый, – рыкнув, Артур подзывает официанта. – Заберите у нее рыбу. Принесите ей десерт.

Не верю своим ушам, да и глаза, кажется, меня обманывают. Артур кипит от злости, и то, как он бросает «у нее, ей», режет меня похлеще самого острого ножа.

– Не думаю, что тебе стоит лезть в ту часть моей жизни, куда я никого не пускаю, – бросаю сквозь зубы, стоит официанту исчезнуть из поля зрения. – Не нужно выяснять отношения здесь.

Я все еще хочу знать, было ли упоминание Ярослава случайным или обоснованным, потому что Артур что-то знает, но держу себя в руках. Семейный ресторан, где все нас знают, не место для выяснений отношений. Утром уже главный офис будет гудеть как улей, если мы продолжим жалить друг друга как разгневанные пчелы.

Артур на мою последнюю фразу лишь хмыкает и возвращается к еде. Кажется, он разделяет мое мнение относительно выноса сора из избы. Поэтому оставшуюся часть ужина мы проводим в пугающей тишине, как и то время, пока Артур подвозит меня домой. Он не открывает для меня пассажирскую дверь и не провожает до квартиры, как сделал бы раньше. Я глотаю шумно комок и нажимаю кнопку лифта. Несколько этажей и минут останутся позади, и я запрусь в своей крепости…

Но как только за спиной хлопает дверь, я закрываю глаза и рвано дышу.

Нет! Нет и еще раз нет. Я не готова к такому повороту. Мне страшно. Паника застилает глаза кромешной темнотой.

Он уехал.

Мы поругались.

Тщательно выстраиваемой мной мир рушится за доли секунды. Я сама его крушу как титан, разгневанный и дезориентированный.

Опускаюсь на пол, прижимаюсь спиной к стене. Мне холодно? Нет не холодно, но озноб бьет по телу, сотрясая то в крупной дрожи. Я боюсь… Боюсь опять остаться одна…

Ярослав

– Привет! Я тут! – сестра машет мне рукой и подзывает за предпоследний столик в самом дальнем конце небольшого ресторана быстрого питания, забитого студентами.

Сейчас самый разгар дня и многие обедают здесь из соседнего колледжа. Маша как раз работает в колледже и поэтому бывает тут не реже ее студентов. Я пробираюсь через снующую и шумную толпу и занимаю место напротив сестры, стягивая куртку.

– Привет. Давно ждешь?

– Неа, минут десять, не больше, – проглотив кусок бургера, отвечает Маша. Схватив салфетку, она утирает капельку соуса на губе и улыбается мне, все еще пытаясь прожевать свой обед. – Будешь что-нибудь заказывать или стащишь мой гамбургер?

Ее глаза устремляются на поднос с едой. Я киваю и забираю заказанный специально для меня бургер. Маша знает, как я не люблю бывать в подобных местах. Большое скопление людей на меня пагубно влияет. Хочется поскорее выйти на свежий воздух, чтобы тут же заполнить легкие никотиновой зависимостью. Наверное, пора бросать курить…

– Как дела?

– Ой, не спрашивай, – она отмахивается. – Моя голова скоро взорвется. Вот скажи, на кой черт я поперлась сюда работать? Зачем мне эта возня со студентами? Ну зачем, братец, зачем?

– Возможно, потому что на этом настояла твоя мать.

Маша хмурит брови и отворачивается, чтобы взглянуть на серое небо за высокими окнами. Погода будто ополчилась против нас и заливает дождями с пронизывающим до костей ветром. Интересно, будет ли в этом году зима ранней или опять ждать снега до новогодних праздников?

– Порой я тебе завидую, – выдохнув, произносит сестра, запуская пальцы в картошку. Зачерпнув соус, она смачно вгрызается в золотистую дольку, проглатывает ее и тянется за следующей. – Твои хотя бы не клюют мозг.

– Не думаю, что наших матерей стоит сравнивать.

Маша задумчиво кивает и больше не развивает тему, которую мы, несмотря на годы общения, стараемся обходить стороной. Да, годы. Я так и не признался матери, что знаком с сестрой… Настоящей сестрой.

– Как домой-то съездил?

Ну вот, еще одна тема, которую я хотел бы обойти стороной, но Маша вытягивает слово за слово, выворачивая меня наизнанку.

– Неплохо, – пожимаю плечами. – Думаю, даже лучше, чем я рассчитывал.

– Значит, и она там была, – в голосе сестры слышится нотка раздражения, которую она старается скрыть за улыбкой.

– Да была.

Нет смысла врать Маше, тем более тогда, когда она знает обо всем.

Я перевожу внимательный взгляд на сестру и получаю в ответ точно такой же – пронизывающий, изучающий, внимательный. Она ждет от меня всплеска эмоций, но все что я могу сейчас дать сестре, так спокойную улыбку.

– И как? Получилось?

Я сжимаю челюсти, чтобы не ляпнуть лишнего.

Маша знает многое. Нет, не так. Она знает всё. Не сразу, но я рассказал единственному человеку, кому мог довериться, всё, что произошло между мной и Ариной. Она готова была меня убить. Впрочем, и я готов был оторвать свою шальную голову.