Святые грешники - Александр Лапин

Когда он вошел в зал, на трибуне стоял толстогубый мужик в чапане[17]. И что-то вещал народу.

Амантай прошел в первый ряд. Сел рядом с советником президента, грузным Валерием Жандаулетом. Спросил:

— Что обсуждаем?

— Средневековое казахское государство. Каким оно было.

— А зачем?

— Абеке, от этого зависит, когда правильно отмечать юбилей. Двадцать лет независимости. Или пятьсот лет казахского ханства.

— То есть откуда идет наша государственность? От Российской империи — Советского Союза? Или от Золотой Орды?

— Быстро ориентируетесь, абеке!

— А ведь это и вопрос о власти! — заметил Амантай.

— Ну да. Если от Орды, то, соответственно, преемственность власти должна идти по линии Чингисидов. Потомков Чингисхана.

— Ловко загибают. Недаром организаторы собрали здесь живущих потомков хана Джучи — старшего сына Чингисхана.

Ведущий — чернявый казашонок — приглашает на трибуну известного в Казахстане историка, доктора наук Ирину Ерошкину.

На трибуну поднялась пожилая блондинка с очень определенными русскими чертами лица. И хрипловатым, прокуренным голосом начала разъяснять особенности устройства казахских ханств:

— Понимаете, политическая система кочевников была совсем иной, чем на Западе и даже в России. Огромное пространство, по которому были рассеяны сотни родов и племен, предполагало совсем другую систему взаимоотношений. Здесь не было деспотизма людей, как говорил мой учитель Нурболат Масанов. А была «деспотия пространства». Эти условия и диктовали, каким должно быть государство…

Ерошкина откашлялась. Потянулась к стакану воды на трибуне.

Конечно, Амантаю Турекулу стало интересно. Ибо то, что говорила эта женщина о, казалось бы, отвлеченных вещах, на самом деле имело самое прямое и непосредственное отношение к происходящему в политической жизни Казахстана.

А начало разговору положил зять президента. Он предложил объявить Казахстан ханством. И «поднять на белой кошме», то есть избрать суперханом, своего тестя.

Все это вызвало ожесточенные споры в обществе, разделившие даже казахские кланы. А главное, все это проецировалось на современную политическую жизнь. Затрагивался вопрос легитимности власти. И исторических аналогий.

А русский профессор продолжала говорить о том, как было на самом деле:

— Представьте гигантскую территорию. И хана, сидящего где-нибудь на юге. Предположим, на территории нынешнего Шымкента или Туркестана. Как он мог давать указания племени или роду, живущему на севере, скажем, в Усть-Каменогорске. Как он мог наказать непослушных? Ведь не было ни полиции, ни настоящей армии. Городов не было. Тюрем тоже. Поэтому отношения в казахском обществе носили патронатно-клиентский характер… Они были, скажем так, взаимовыгодными. Говоря иначе — обмен ресурсами и услугами. По типу управления форма государственной власти у кочевников была совершенно уникальная. Монархия с верховным правителем. Но, опять же, монархия, как бы поточнее выразиться, условная. Потому что ханов было много. От трех до десятка. Они были выстроены в своеобразную иерархию. Улкен-хан — высший правитель. Он главенствовал над всей территорией. Под ним были местные, региональные правители — киши-ханы. Это те, что управляли жузами[18]. А внизу были келте-ханы. Родовые и общинные. Верховный хан становился полновластным только в военное время. Тогда местные правители его начинали слушать беспрекословно. А в мирное время он исполнял обязанности председателя на разного рода курултаях и собраниях. Ну и, соответственно, занимал почетные места за столом. Сейчас многие в ходе современного строительства Казахского государства пытаются надувать миф о полновластности ханов. На самом деле самодержавия в степи никогда не существовало. Так что сегодняшние разговоры на тему, что надо сделать, «как в давние времена», лишены какого бы то ни было смысла. И статья, написанная зятем президента, о возможности введения в Казахстане ханского правления, как мне кажется, не может опереться на исторические аналогии. Кстати говоря, этот тип власти в точности соответствовал менталитету народа, его обычаям, истории, а главное, тому хозяйственному укладу, который сформировался у кочевников за века и тысячелетия их истории.

— Ну, хорошо, а как же тогда так получилось, что Абулхаир-хан привел Младший жуз в тридцатых годах восемнадцатого века к присоединению Казахстана к России. Как мог неполномочный хан сделать это? — прямо с места задал вопрос сосед Амантая.

— Это отдельная и очень поучительная история, — как к неразумным детям, обратилась к собравшимся Ирина. — Абулхаир-хан, и об этом свидетельствуют многие источники, был ханом Младшего жуза. То есть не верховным вождем. Но, судя по его посланиям, он был человеком весьма амбициозным, честолюбивым. — Профессор опять закашлялась. Откашлялась и продолжила: — Он видел, что его современник — башкирский хан Аюка, который перешел в подданство России, — не только не потерял свои полномочия, но с помощью русских укрепил свою власть. Получил от России военную, политическую и экономическую поддержку…

— Так же, как сейчас ее, например, укрепил с помощью России в Чечне молодой Кадыров, — нервно заметил кто-то.

— Вот-вот! Очень похоже! И Абулхаир тоже увидел в России силу, способную оказать ему помощь в укреплении его власти в Великой степи. Оградить степь от внешних вторжений, способствовать развитию экономики и торговли. В конечном итоге вариант был беспроигрышный. И сегодня мы видим, что казахи не прогадали. При всех исторических издержках присоединение сыграло положительную роль. Хотя проходило оно непросто.

— Как непросто? Расскажите! — подал голос банкир.

— Да, Абулхаир пригласил русского посла, но сделал это втайне от других ханов, батыров, биев. И в результате оказался в сложном положении. Прибывший со своею свитой посол Тевкелев столкнулся с сопротивлением старейшин, которые даже угрожали полным истреблением посольства. Абулхаиру пришлось обратиться за поддержкой к вождю союза племен, жетыру Бокенбай-батыру, который был расположен принять русское подданство. После долгих и сложных переговоров со степными вожаками в конце концов Бокенбай-батыр поклялся на Коране быть верным России. Он и стал первым российским подданным среди казахов. Потом собрался большой курултай, на котором развернулись ожесточенные споры, доходившие до крайности. Некоторые старейшины предлагали казнить самого Абулхаира и истребить посольство. Но Бокенбай со своими сторонниками не только выступили против, но и предложили принять присягу на верность России. Тут в открытую ее принял хан. А с ним еще двадцать семь вождей. В общем, борьба была. И еще какая! Но выгоды перевесили страх. Абулхаир, получивший реальную поддержку, показал пример. Ханы потянулись за подданством. После этого процесс хоть и медленно, но пошел. Расчет на то, что империя поможет укрепить их власть и сделает ее наследственной, подтолкнул и других Чингисидов к принятию присяги.