Святые грешники - Александр Лапин

И тогда один погонщик предложил им потрогать животное.

Что они и сделали.

Первый схватил слона за хобот. Второй — за ногу. Третий — за бивень. А четвертый — за бок.

— Ну, теперь вы поняли, что такое слон? — спросил погонщик.

И первый сказал: «Слон — он как толстый гибкий питон».

Второй ответил: «Он как большая живая колонна».

«Он как твердая кость!» — утверждал третий.

А четвертый заявил: «Слон — он как стена».

И конечно, каждый из них был прав и не прав.

Вот так и тассаввуф (суфизм). Учение настолько велико и всеобъемлюще, что охватывает и тело, и душу человека.

«Все-таки Астана странный город. Гигантские дворцы растут прямо в поле. Футуристический город, — думает он, разглядывая сквозь покрытое ледяным инеем окно «Сабурбана» заметенные снегом улицы. — Напоминает чем-то большой суперогород. И чего в нем только нет! Стадион круглый, как арбуз. Рядом здание — летающая тарелка или тыква. Эти дома похожи на кактусы. Будто ребенок играл в кубики. И разбросал их по степи. Но городу не хватает чего-то. Может быть, души? А что сделать, чтобы вдохнуть ее? Построить какой-нибудь невероятный музей? Ведь туристы всегда едут туда, где есть что-то особенное, примечательное. В Париже — Лувр. В Питере — Эрмитаж. В Москве — Кремль. А у нас? Если вложить несколько сот миллионов долларов в картины, скульптуры и купить хотя бы один мировой шедевр! Вот тогда можно будет и показать нашу чудную столицу со всеми ее архитектурными изысками и эклектикой. И угораздило же меня стать мэром в этой любимой игрушке президента!»

Машина останавливается в переулке. Вылезать из теплого нутра не хочется. А приходится. Прямо к самому дворцу Ак-Орда подъехать невозможно. Надо идти пешочком.

А зимняя Астана — она разная. Сегодня яркий, солнечный, но чудовищно холодный день. Такой, что ледяной холод от плит, которыми вымощена площадь, пронизывает подошвы его тонких сапог.

«Официальный прогноз — минус тридцать пять. Но все знают, что на самом деле под сорок. И какая тут, к черту, поможет дубленка? Тут сейчас бы надеть хороший тулуп, да лисий малахай с хвостом, да войлочные сапоги или, в крайнем случае, русские валенки с галошами. Одеться так, как испокон веков одевались наши предки в этих буранных степях. И тогда, конечно, здесь можно жить хоть в юрте».

Он быстро вприпрыжку пересекает площадь. И открывает тяжелую дверь, за которой стоит рамка металлоискателя.

Круглолицый полицейский отдает честь.

В гардеробе принимают его дубленку.

Лифт бесшумно поднимает его на нужный этаж.

В кабинете помощника президента его встречает молодой лощеный казах с высоким лбом и залысинами. Белая кость. Видимо, выпускник какого-то очень приличного западного вуза. Их теперь много везде.

Им надо обсудить текст его праздничной речи, которую он будет произносить на юбилее независимости республики.

Чай стынет на столе. Но разговор у них не клеится. Потому что помощник, несмотря на свое западное образование, все равно пропитался «бабайством». И хотя понимает, с кем имеет дело, долго «облизывает» Амантая, но все равно раздражает, гнет свою линию.

Он предлагает убрать из речи несколько строк. Да еще делает замечание:

— Понимаете, абеке, это важнейшее событие в истории независимой республики, а ваша речь написана на русском.

Амантай прекрасно владеет и литературным казахским. Но он знает, что на русском его поймет вся аудитория. А на родном — едва половина. И это несмотря на то, что в Республике давно продвигается казахская культура, делается упор на национальные кадры.

Дальше Адил — так зовут помощника — говорит о роли президента. Мол, мало сказано. Надо бы пошире. Согласился.

Схлестываются они, когда молодой бюрократ предлагает выбросить пару абзацев, касающихся тонкого момента присоединения к России.

— Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой! — наклонивши голову с безупречным пробором, толкует о новой политике помощник. — Что теперь вспоминать об этом?

«А почему бы не вспомнить? — думает Турекул. — Здесь есть о чем поспорить. И кстати говоря, эти споры имеют не только теоретическое значение».

В общем, поговорил. Как чистой росой умылся.

Когда сел в машину снова, долго думал — куда поехать. В мэрию или заехать к молодой токал президента, с которой он дружит.

«Надо бы разведать, куда ветер дует. Но удобно ли сегодня?

Вот как получается. Когда-то была простодушная Аселька. А теперь жена. Мать наследника престола. Но, слава Аллаху, помнит, кто ее нашел. Вывел в люди.

Золушка не подвела. Охмурила не принца, который когда еще станет королем. А самого старого короля! Да… Дела…»

Впрочем, Амантай никого не судит. Конечно, «самому» непросто встретить женщину, которая будет любить его как «замечательного человека». Сначала отношения завязались у него в небесах с двадцатипятилетней стюардессой. И она стала жить во второй столице. А весь правящий класс наблюдал, как «сам», кортежем с мигалками, ездит на свидания.

Кончилось это тем, чем кончается всегда. Сначала родилась одна дочь. Потом вторая.

Стюардесса стала вице-президентом авиакомпании. Получила отступные. И отправилась в Испанию. В Марбелью, где и обитает с дочками на шикарной вилле.

А на ее место заступила красавица Асель. «Сам» женился на ней по мусульманскому обряду — никах. Жениха на обряде представлял бывший управляющий делами президента.

Эта надменная юная красотка дала елбасы[16] то, что не смогли другие жены. Родила в турецкой клинике наследника престола.

И теперь счастливый отец нации наконец-то стал по-настоящему счастливым отцом.

А то, что ко всей этой истории приложил руку он, Амантай, любитель и знаток красоты, знает очень ограниченный круг людей.

Впрочем, не это сейчас главное.

По мере того, как стареет президент, появляется все больше желающих порулить Казахстаном после его ухода. Активизируется не только бывшая советская знать. Зашевелились даже потомки дореволюционных родов.

Вчера ему принесли оттиснутое золотым национальным узором приглашение на некое собрание.

«А съезжу-ка я туда! — неожиданно думает он. — Как раз в преддверии юбилея может развернуться интересная дискуссия по истории».

* * *

Шикарный Дом приемов Республики заполнен почти до отказа. Публика очень пестрая. Рябит от красного и белого цветов.

Тут он увидел и советника президента. И знакомого банкира с огромными ушами. И начальника полиции. И длинного нескладного оппозиционера, которого скоро посадят. И много еще разных людей в костюмах и национальных войлочных шапках.