Не гореть! - Марина Светлая

— Да я-то чего… — смутился сержантик. — Спасибо тебе.

— Ручка есть? — спросил Басаргин, обнаружив на комоде блокнот и вырывая из него листок.

— Д-да… да, вот, — Жданов порылся в карманах, нашел искомое и сунул Денису. Но глаза обоих сейчас были прикованы к санитарам, грузившим на носилки тело Антонова.

— Давайте, ребят, быстрее, — бубнил рядом врач. — Недвижимость к транспортировке готова, вы — нет.

— Если что — звони, — сказал Денис, протягивая участковому записку с номером телефона. — Бывай.

Он спускался следом за бригадой, заставляя себя ровно дышать. Выйдя из подъезда, остановился на крыльце и достал рацию.

«Ну что там, лейтенант Басаргин?» — услышал он нетерпеливый Машкин голос. Балбеска жаждала подробностей, как голодный хлеба. Ни черта не меняется. Свежим мартовским воздухом пахнуло в лицо. Родной Юрка. Родной ПСА. Ребята, вон, тоже родные. Так какого черта внутри так свербит?

— Ой, мамочки! — донеслось до него со двора. Ирка очухалась. И, похоже, вполне взбодрилась. Семенила за носилками, почти что сбиваясь с ног и отчаянно причитая: — Витя! Витенька! Что с ним? Куда его?

— В больницу, в реанимацию, — хмуро ответил врач. — Вы ему кто?

— Жена!

— А-а-а… Ну так… Мы его сейчас в первую городскую. На месте разбираться будут. Но тут черепно-мозговая на лицо. И черт его, что еще.

— Да как же так-то? — снова противно заплакала женщина, когда носилки уже грузили в машину, а в поле ее зрения попал Денис. Она захлебнулась рыданием и побежала к нему через двор: — Это ты? Ты все, да? Черт бы тебя подрал, это ты Витьку избил?

— Мы возвращаемся в подразделение. Полиция… — привычно передавал информацию Басаргин, когда заметил подлетевшую к нему Ирку. В следующее мгновение одна ее ладонь вцепилась в его боёвку, а другой она залепила ему по лицу. Острые ногти диранули по коже, вспарывая до крови.

— Сволочь, ты ж спасатель! Ты ж спасать должен! А ты его убить пытался! Да я тебя засужу! Сегодня же заявление напишу, понял?

Денис скривился от неожиданности, отпустил клавишу рации и ухватил ее за руки, удерживая на расстоянии.

— Ты б лучше о ребенке подумала, дура! — гаркнул он.

— А растить этого ребенка кто будет? — завопила она. — Ты ее безотцовщиной оставить решил? Кто тебе право дал, а? Я тебя посажу! Ты, гад, еще мучиться будешь!

— Ну с папашей, который в любой момент ее из окна выбросит, — оно, конечно, лучше, — Басаргин подволок ее к скорой и запихнул в машину. — Успокоительного ей дайте, что ли…

— Все вы повязаны, да? Покрываете друг друга! Только ты сухим из воды не выйдешь! — продолжала кричать Ирка, а потом задохнулась, всхлипнула и разрыдалась, отчаянно причитая: — Витя! Витенька-а-а!

Дверца скорой захлопнулась. Как оказалось, Колтовым. Генка хмурился. Буравил Дэна пристальным взглядом и ничего не говорил. Они так и стояли молча, пока отъезжал минивэн. Следом подоспел Юрка. Мрачный и насупившийся. Руки в карманах. Единственный из всех выдал:

— Спектакль окончен, батут собрали. Детишки хотят к маме. Поехали.

— Поехали.

Обратную дорогу молчали. Юрка бросал на командира выжидающие взгляды. Наверняка таким же буравил его затылок и Колтовой. Но Басаргину было совсем не до разговоров. Не сейчас. Потирая разодранную щеку, он упрямо думал о двух вещах. Он ни о чем не жалеет, и Ирка права — он спасатель, а не душегуб. Как совместить? Где граница, которая существует, прежде всего, для себя, не для других?

И это нужно определить до объяснений с Пироговым, а их не избежать. Рабочий день в разгаре, и Дениса ждет подробный разбор выезда. И тут уж полкан своего не упустит. Разложит на молекулы. В то время как сам Басаргин не чувствовал уверенности, что хочет продолжать их бессмысленное противостояние.

Он очнулся только в гараже, когда Генка, выбравшись из машины, окликнул его и постучал по дверце кабины.

— Конечная, — брякнул Юрка.

— Пирогов здесь, не знаешь? — спрашивал чуть позже Денис у Голубевой, возвращая ей путевой.

— Да куда ему деваться? — сверкнула ямочками на щечках Машка, демонстрирующая наглядно, что утренний разговор ничего не значил, и, не особенно церемонясь, кивнула на Дэнову щеку: — Ну и кого ты там уже грохнул, а? Я немного слышала.

— Не переживай, все живы, — криво улыбнулся он, поглядывая на счесанные костяшки руки. — Бумагой поделись.

— Да тебе б в медпункт, чтоб там пластырем делились, — хмыкнула она, но полезла в ящик. — Сколько?

— Роман писать не собираюсь, — он взял протянутый ему лист и присел за соседним столом, за Олькиным, улыбаясь тому, что шапка заявления со всеми званиями и аббревиатурами оказалась раза в два больше простых «прошу уволить…». Разглядывая результат, буркнул под нос: — Целую, Басаргин.

Дата. Подпись.

Пирогов.

— Можно, товарищ полковник? — спросил он, заглянув в кабинет к начальству.

Полкан поднял голову, и кислая мина, написанная на его морде, выражала явное «нельзя».

Но по мере того, как он разглядывал Дэнову физию, удивление все сильнее вытягивало его лицо. До тех пор, пока не сменилось весельем.

— Че? Опять кошек из люков вынимал? — усмехнулся полкан.

— Типа того, Роман Васильевич.

— Больше нигде не подрали? Только самое красивое?

— До самого красивого не добрались, — усмехнулся Дэн и расположился на стуле напротив почти бывшего начальника.

— Это они зря, но всяко лучше, чем ничего. Что там у тебя? Разбор выезда через полчаса, а ты шастаешь.

Без лишних слов Дэн протянул Пирогову заявление. Тот, продолжая рассматривать удивительный и определенно милый его сердцу узор на Денисовом лице, забрал из его рук бумагу, а потом скорее для проформы, чем реально интересуясь, скользнул по начертанному на ней тексту. После этого он слегка икнул и уставился на Дэна, как на привидение.

— Подмахните! — кивнул Басаргин на бумагу.

— И какого черта?!

— Захотелось.

— А отрабатывать две недели, как я понимаю, тебе не захотелось?

— Не захотелось, — подтвердил Дэн — Да и вам оно не надо, правда?

— Не надо, — согласился Пирогов, несколько секунд испытующе глядя на Басаргина, будто пытался в нем дыру прожечь. Потом вдруг улыбнулся и быстро и размашисто поставил свой росчерк на его заявлении. Придвинул к нему по столу и выдал напоследок: — Ну, удачи желать не буду. В гости приглашать — тоже. Свободен, лейтенант!

— И вам не гореть, Роман Васильевич, — усмехнулся Денис, легко поднялся и вышел из кабинета. В приемной наткнулся на Колтового. Тот стоял ошалевший, злой, бледный и напряженные руки прятал в карманах, сжав в кулаки.