Шоу марионеток - Майк У. Крэйвен

Один из них должен был выйти из тени. Хотя бы для того, чтобы просто спросить, на какую компенсацию они могли рассчитывать.

По мнению По, разгадка длительного молчания ребят была простой. И крайне мрачной.

Они были мертвы.

Эту мысль он пока держал при себе.

Во время ночного пребывания По в больнице Брэдшоу держала его в курсе того, что произошло в его отсутствие. Свифт использовала препарат под названием пропофол, чтобы усыпить его и Рида. Проверка улик, найденных в доме Монтегю Прайса, была завершена. Пропофол оказался неизвестной жидкостью во флаконе. Это был один из наиболее часто используемых анестетиков.

Он был быстродействующим, его можно было принимать внутрь, и он не оставался в организме надолго. Оборот этого вещества жестко контролировался, и Гэмбл поручил четырем детективам найти его источник.

Пусть они еще не знали, откуда Свифт взяла пропофол, но его применение дало ответ на один из накопившихся вопросов: как пятеро мужчин были похищены без каких-либо признаков борьбы? Их почти наверняка накачали анестетиком и увезли в полубессознательном состоянии. Рабочая теория Гэмбла теперь заключалась в том, что они с Прайсом либо были заодно, либо Свифт пыталась ему помочь. На вопрос «как» нашелся ответ, а «почему» пока могло подождать.

У всех жертв были пустые желудки, что придавало дополнительную убедительность теории о том, что пропофол использовался для облегчения похищений. Гэмбл полагал: чтобы ее метод не раскрылся, Свифт держала своих жертв в плену до тех пор, пока пропофол не выведется из их организма – по крайней мере два дня, согласно мнению медиков. Шел поиск ее импровизированного изолятора.

Пока Гэмбл болтал, По поймал взгляд Брэдшоу и жестом пригласил ее присоединиться к нему в дальнем конце комнаты.

– Как ты смотришь на то, чтобы свалить отсюда? – спросил он. – Может, вернемся в «Шап-Уэллс» и займемся полицейской работой?

– Я уж думала, ты не спросишь, По.

По знал, что Флинн присутствовала на допросе Монтегю Прайса и уже отправила Брэдшоу копию видеозаписи.

– Как думаешь, По, Хилари Свифт – это и есть Сжигательница? Я была бы очень удивлена, если так.

– Почему ты так говоришь, Тилли?

– Статистика. Восемьдесят пять процентов серийных убийц – мужчины.

– Все равно остается пятнадцать процентов, – ответил По.

– И менее двух процентов женщин использовали огонь для убийства.

– А дальше?

– Что дальше?

– Я знаю, ты все подсчитала. Каковы шансы, что у нас женщина – серийный убийца, которая к тому же использует огонь?

– Статистически невероятно, По.

Он вздохнул. Отсутствие мотива, а теперь еще и расчеты Брэдшоу. Ему было плевать, что думает Гэмбл: чутье По подсказывало, что, хотя Свифт и замешана в этом деле, она не убийца.

– Ладно, идем смотреть исповедь Прайса.

Видео было четким, как 4K-телевизор. Комната для допросов, которую задействовал Гэмбл, была маленькой и квадратной. Лишь прямые линии и острые углы и голые кремовые стены. Единственными вещами в комнате были стулья, стол и техника для записи. Серьезная комната для серьезной цели.

Монтегю Прайс оказался худощавым мужчиной лет семидесяти. По заметил старческие пятна на его руках. Он был великолепен в своем твидовом костюме, дополненном жилетом и булавкой для галстука, – до последнего дюйма провинциальный джентльмен, каким все его и считали.

Он был важным человеком в Братстве охотников и стрелков. Он представлял Великобританию в стрельбе по глиняным голубям. В Камбии это практически делало его королем.

Он заметно дрожал. По подозревал, что причина крылась в медицине, а не в страхе перед грядущим. Бартоломью Уорд, его адвокат, приехал из Лондона и, по слухам, обходился ему в три тысячи фунтов в день.

Гэмбл, как начальник местного департамента, был слишком высокого ранга, чтобы присутствовать на допросах, но Прайс и его адвокат заранее договорились не учитывать это ради сотрудничества. Флинн была в комнате как представитель NCA, а еще одного детектива По не знал.

Когда они представились друг другу и техника для записи была перепроверена, Бартоломью Уорд приступил.

– Джентльмены, – сказал он, не обращая внимания на присутствие Флинн, – я дам вам подготовленное заявление моего клиента. Я хотел бы официального подтверждения, что мой клиент добровольно сдался на ваше попечение.

Гэмбл фыркнул.

– Его лицо было во всех новостях.

– Тем не менее.

– Учтено, – подтвердил Гэмбл.

– И согласовано? – спросил Уорд.

Гэмбл сделал паузу.

– Согласовано. Ваш клиент добровольно посетил Дурранхилл.

Не отрывая глаз от экрана, Брэдшоу переспросила у По:

– Дурранхилл?

– Новый полицейский участок в Карлайле. Они переехали туда через несколько лет после того, как наводнение 2005 года разрушило старый. Он стоил восемь миллионов фунтов и выглядит как задняя стенка футбольной трибуны.

Они вернулись к допросу.

– И я также хотел бы, чтобы вы признали, что моему клиенту не было предъявлено никаких обвинений.

– Согласен, вашему клиенту не предъявлено никаких обвинений… пока.

– Мой клиент глубоко стыдится своей ничтожной роли в ужасных событиях той ночи двадцать шесть лет назад, – сказал Уорд, имея в своем распоряжении эти две маленькие победы. – Он признает, что ему следовало бы обратиться к властям раньше, чем он это сделал, но заметьте, что он ни в коем случае не участвовал в планировании или исполнении того, что произошло.

Прервав поток смягчающих аргументов, Уорд протянул Гэмблу документ.

В течение следующих пяти минут никто не произнес ни слова. Время от времени Гэмбл недоверчиво поднимал голову. Прайс и Уорд оставались безучастными.

Гэмбл отложил документ и сказал:

– Я думаю, будет полезно, если я подытожу все для записи и двух моих коллег.

Уорд кивнул.

– Ваш клиент был одним из шести мужчин, приглашенных на благотворительный аукцион на Аллсуотере. Он знал, что произойдет что-то незаконное, поскольку приглашение было закодировано. – Гэмбл поднял глаза и, хотя уже знал это, спросил: – Как закодировано?

Прайс впервые заговорил, и его голос был таким же хриплым, как у По два дня назад.

– В названии приглашения был устаревший знак препинания. Точка перконтации, и она означает…

– Я знаю: это значит, что в предшествующем предложении есть скрытое послание.

Прайс и Уорд переглянулись.

– Могу я спросить, откуда вам это известно? – спросил Уорд. – Сейчас он уже не используется.