Королева тьмы - Си-Джей Редвайн

Кэль взглянул на Габриля – дескать, как бы утихомирить эту пернатую хищницу?

Габриль только плечами пожал.

– Она подчиняется лишь Лорелее. Ничем помочь не могу. Терпи.

Саша, как бы в подтверждение слов Габриля, усилила хватку и лишний раз хлопнула крылом.

Кэль был возмущен. В конце концов, он – король Элдры, воин из народа драконитов. Он не боится птиц, будь они хоть трижды хищные!.. Саша вывернула шею и уставилась Кэлю в глаза.

Ладно, ладно. Кэль – воин, король драконитов – опасается кречета с нежным именем «Саша». Вот когда порадуешься, что не можешь говорить, а значит, не проболтаешься об этом унизительном чувстве.

Габриль усмехнулся. Кэль вздохнул.

Они добрались до грабов, как раз когда солнце начало садиться. Кэль с Габрилем поставили шатер, и Габриль взялся стряпать нехитрый ужин – бобы с крольчатиной (кролика добыла Саша). Кэль уложил принцессу на одеяло, сам устроился у входа в шатер и вперил взор в звездное небо. Навалились мысли.

Вернуть себе человечье сердце; избавиться от ошейника-мучителя; найти друзей; молиться, чтобы Лорелея поскорее очнулась, чтобы не опоздала со спасением Элдры. Иначе… Иначе получится, что все страдания были напрасны.

Огры ворвутся в столицу, а там Бриг, совсем одна…

Горло перехватило, когда Кэль со всей ясностью представил эту картину; по спине побежал холод, и даже драконье пламя не помогало согреться.

После всех ошибок, после всех жертв… Кэль не мог вынести мысли о том, что он может потерять еще и Бриг.

«Кто это – Бриг?»

Он вздрогнул и оглянулся. Лорелея открыла глаза.

«Бриг – моя сестренка. Не знал, что ты очнулась! Габриль говорил, прошлый раз ты спала двое суток».

«Это потому, что в прошлый раз я имела дело со старым упрямцем, чье сердце мне противилось. Пришлось задействовать всю магическую мощь. Когда человек хочет того же, чего и я, лечение проходит с меньшим ущербом для меня. Твое драконье сердце сопротивлялось, но ТЫ САМ содействовал мне, поэтому всё вышло легче, чем я ожидала. Твои мысли стали яснее, так ведь? Поздравляю: теперь ты изъясняешься целыми фразами. Раньше ты думал односложно, как моя птица».

«Очень смешно».

Перед мысленным взором сразу появилась Саша, ее когти, впившиеся в плечо, ее крыло, охаживающее Кэля по затылку, ее клюв, норовящий клюнуть в лицо. Кэль спохватился, попытался думать о чем-нибудь другом, но было поздно.

«Саша просто защищает меня», – телепатировала Лорелея. Судя по всему, эпизод ее позабавил.

«Я же нес тебя в безопасное место!»

«Это ты потом меня нес. А сначала, чего уж греха таить, ты на меня охотился».

Лорелея словно груду раскаленных булыжников на Кэля сбросила. Он продолжал смотреть ей в глаза, хотя готов был со стыда сгореть.

«Прости меня, Лорелея. Прости, если можешь. Я очень, очень виноват. И в том, что охотился на тебя. И в том, что помогал Ирине в Норденберге. Наверное, за всё это мне нет прощения».

«Лео не ты убил, – в мыслях Лорелеи чувствовалась огромная усталость. – Ты говорил, что Ирина обманом изменила условия соглашения; я тебе верю. Что касается охоты на меня – охотился не ты. Охотился зачарованный Ириной дракон, а истинный Кэль, Кэль-человек, тут ни при чем».

«Ты снова меня спасла, рискуя собственной жизнью».

«Похоже, спасать тебя вошло у меня в привычку. Экая досада!»

Лорелея улыбнулась Кэлю, и он вновь удивился этому контрасту: кожа белая, как снег, губы алые, как кровь.

Кэль сразу отогнал эту мысль. Нет, нельзя думать о губах Лорелеи – теперь, когда она очнулась и читает его мысли! Гораздо продуктивнее думать о том, когда она достаточно окрепнет, чтобы возвести барьер между драконитами и ограми. Или о том, сколько времени займет возведение этого барьера. Или…

«Раз уж мы извиняемся, должна признаться: я очнулась уже довольно давно и успела прочесть немало твоих мыслей, прежде чем заговорила с тобой».

«Давно? Как давно?»

Неужели она и насчет поцелуя знает?

Лорелея чуть приоткрыла рот, щеки ее зарумянились.

«Я читала твои мысли об ограх, об Ирине и о Бриг. А ты что, и правда думал еще и про это?»

«Святое Небо! Нет! То есть, да. Да, я про это думал. Я ведь мужчина. Всякие такие мысли, бывает, лезут сами собой, когда они меньше всего уместны. Но параллельно я могу и о важных вещах думать. Мысли идут потоком, и мысль про поцелуй – как бы одна щепочка в этом потоке…»

Идиот, как есть идиот. Поток… щепочка… целую теорию развел! Никогда прежде Кэль не тушевался перед девушками. Никогда не терял самообладания, всегда сохранял дистанцию. А ведь в военной академии хватало девчонок, желающих поцеловаться с принцем, чтобы потом хвалиться подружкам. Кэль сразу вычислял таких тщеславных свиристелок и очень ловко их отваживал.

«Ты со многими девушками целовался?»

Похоже, Лорелее стало любопытно.

Ответ возник в мозгу Кэля прежде, чем Кэль успел завалить его математическими формулами и впечатляющими цифрами учебных полетов.

«Вот это да! Нет, ты серьезно? Ты, наверно, поспорил на что-нибудь ценное».

«Нет, я это делал не на спор. Просто в Академии было полно девчонок».

«Ну так довольствуйся сладкими воспоминаниями. А мне и без того есть о чем подумать».

Кэлю тоже было о чем подумать, кроме поцелуев. Например, о королевстве, стонущем под натиском огров. Или о том, как вернуть человечье сердце (если, конечно, Ирина не уничтожила его). Или о сестренке, которая ждет домой своего брата-короля.

Горе нахлынуло на Кэля. В мыслях он шел по длинному коридору в тронный зал, зная, что именно его там ждет. Он стоял в ледяных водах озера Скайлливренг, но слова, что он произносил над прахом родителей и брата, не могли выразить его чувств. Он преклонял колени перед троном, ощущая на голове тяжесть отцовского венца, тяжесть ответственности за судьбу страны, которая досталась ему в управление, будучи смертельно больной. Тяжесть эта едва не сокрушила Кэля. Он принимал решения, отчаянно пытаясь хоть что-то исправить; он не мог хорошенько подумать – стоит ли удивляться, что разразилась катастрофа? Кэль принес в жертву последнее, что осталось – себя самого, – в надежде, что этот шаг будет правильным и спасет Элдру.

Неужели цена спасения Элдры так высока?

Лорелея вздохнула, и Кэль увидел в ее глазах слезы, а в мыслях – чернокудрого юношу с обезоруживающей улыбкой и дерзким взглядом. Юноша лежал недвижно, как изваяние, на гнилом выпасе близ Норденберга.

И в его смерти был повинен Кэль.

«Нет, Лео убил не ты. Его убила Ирина».

Скорбь Лорелеи была так сильна, что, передавшись Кэлю, заставила его содрогнуться. Лорелея вновь прочла мысли Кэля, заглянула в темные тайники его души. Кэль чуть со стыда не сгорел. Мысль о поцелуе, также прочитанная Лорелеей, и та не вогнала его в такую краску. А теперь он сам увидел горе принцессы. Уж наверно, ей это неприятно, так же как и ему.