В Магеллании - Жюль Верн

— Против этого я возражать не стану, — ответил Кау-джер, — но при том условии, что эти сношения с Чилийской Республикой никоим образом не дадут ей повод предъявить свои права на остров…

— С этим мы вполне согласны. Нельзя допустить установления над островом протектората, — подтвердил мистер Родс.

— Над островом будет развеваться только наш флаг, — провозгласил Кау-джер, — и я не потерплю, чтобы он опустился перед кем-либо! Да здравствует независимый остров Осте!

С этого дня он стал неограниченным правителем острова, и против этого не возразила ни одна живая душа. Кау-джер, и в мыслях не допускавший абсолютную власть одного человека над другим, стал диктатором, призванным возродить разрушенное.

Впрочем, колонисты поняли, что сложившаяся ситуация требовала твердой руки.

Кау-джер начал с того, что узнал, чем располагала каждая семья и каков запас продуктов на острове. Стало очевидно, что придется ввести нормированное распределение продовольствия — без каких-либо привилегий. Эта мера будет действовать до тех пор, пока не привезут достаточно зерна, чтобы его хватило до будущего урожая.

Задача, вставшая перед Кау-джером, была не из легких: прокормить три тысячи человек, тогда как скота практически не осталось, а муки набралось всего несколько сотен центнеров.

Поначалу нормированное распределение, такое необходимое, вызвало несколько попыток взбунтоваться. Необходимость отдать оставшееся в общий фонд не была осознана некоторыми семействами. Но эти меры были необходимы, и к тому же приказы Кау-джера следовало исполнять беспрекословно. Кау-джер реорганизовал остельскую милицию, но во главе оставил верного Тома Ленда, который занялся преследованием отказывавшихся делиться своим добром ради общего блага. Короче, после нескольких случаев применения крутых мер Кау-джер, поддержанный большинством, сломил последнее сопротивление. Он также организовал отряды для обеспечения столицы и двух других селений топливом.

Отсутствие достаточного количества топлива беспокоило администрацию поселка. К концу апреля холода усилились, но температура не опускалась ниже нормальной. Однако остельцы очень страдали от сырости, вызванной обильными дождями и мокрым снегом. Но в лесах хватало необходимых на зиму дров, и работа, после того как деревья были срублены, сводилась к тому, чтобы их распилить и доставить в селения.

Часть жителей по распоряжению Кау-джера искала разбежавшийся по острову скот. И скоро удалось собрать на фермах от пятисот до шестисот животных, большая часть которых должна была пойти на пропитание колонистов.

Как и было решено, Кау-джер обратился к чилийскому и аргентинскому правительствам, а также к властям Фолклендских островов с просьбой о поставках семян для посева, а также племенных животных для восстановления коровьих стад и овечьих отар, для которых в сентябре освободятся из-под снега пастбища. Кау-джер» учел и то, что еще в течение трех-четырех месяцев проливы Магелланийского архипелага будут недоступными для каботажного плавания и колонии в это время придется жить на собственных скудных запасах, а потому надо было прибегнуть к распределению. Частный интерес должен был отступить перед интересом всего общества.

В июле зима все-таки показала свой суровый нрав. Но благодаря тому, что дровами запаслись впрок, с морозами справились без особого труда. Несмотря на стужу, Кау-джер ни на минуту не прерывал своей деятельности — он продолжал восстанавливать нормальную жизнь на острове. Он хотел все видеть своими глазами, а точнее будет сказать: все сделать своими руками. Он постоянно был среди людей: разъезжал по поселкам, отправлялся во внутренние районы острова, посещал на побережье конторы и фактории, консервные заводы и рыбные промыслы. У него было такое ощущение, что он живет той прежней жизнью, когда мотался по Огненной Земле, от одного индейского племени к другому, посещая десятки стойбищ туземцев, когда приобрел свое доброе имя и заслужил почетное прозвище благодетеля. С возрастом он не утратил ни выносливости, ни активности, и популярность, которой он пользовался среди индейских племен, возродилась на острове Осте.

Было бы несправедливо не отметить ту помощь, которую ему бескорыстно оказывали друзья. Они сопровождали его повсюду, не обращая внимания на усталость, справляясь со всеми его поручениями. Впрочем, когда зять мистера Родса исполнял свой профессиональный долг в Либерии, именно Кау-джер пользовал его больных в поселках и хуторах.

Не отступал ни на шаг от Кау-джера и Карроли, который в зимний период был свободен от своих обязанностей лоцмана. Вряд ли можно было найти более верного друга. Альг, занимаясь охотой и рыбной ловлей, все оставшееся время находился при своей молодой жене, только что родившей ребенка.

Наконец пришел октябрь, и зима отступила. Лучи солнца растопили снежный покров архипелага, и тогда с Фолклендов и из Чили к острову потянулись корабли. Склады вновь наполнились продуктами, и угроза голода наконец-то миновала.

— Самое время! — сказал Кау-джер Гарри Родсу. — Еще бы месяц, и наши запасы кончились! Хлеба у нас не осталось бы уже к концу недели! Ну, а теперь бояться нечего…

— Благодаря вам, мой друг, — ответил мистер Родс, — благодаря вашему умелому руководству, предусмотрительному и энергичному, и вы не отвергнете свидетельства нашей признательности…

— Признательности? — перебил его Кау-джер. — Это вам должна быть признательна вся колония за вашу самоотверженную работу. Но лучшая награда — сознание выполненного долга.

— Согласен, — продолжал мистер Родс, который, без сомнения, намеревался высказать до конца свою мысль, считая момент подходящим. — Но еще, мой друг, мы должны возблагодарить Бога за то, что он пересек наши пути, и за спасение «Джонатана», и за спасение нашего острова…

— Бога?.. — тихо проговорил Кау-джер и невольно поднял глаза к небу.

С приходом тепла ожили заводы, наладилась торговля, на полях и фермах появились люди. Либерия вновь обрела облик многолюдного города. Пульс жизни забился с прежней силой. В порт все чаще заходили корабли, и уже не надо было бояться дезертирства экипажей. Благодаря какому-то счастливому обстоятельству охота на китов была особенно успешной в магелланийских водах, в том числе и в соседних с островом Осте проливах. Американские и норвежские китобои наводнили порт Либерии. Теперь сотни колонистов могли неплохо заработать на производстве рыбьего жира. Склады наполнились товарами: одни из них шли на экспорт, другие на нужды самих островитян.

Заводы, лесопильни, консервные фабрики снова работали на полную мощность. Вдвое увеличилась добыча морских волков. Несколько сотен индейцев-рыбников, страдавших от притеснений аргентинских властей, покинули Огненную Землю и навсегда разбили свои шатры на остельском побережье. Кроме того. Общество помощи переселенцам направило на остров новых колонистов, главным образом выходцев из Канады и северных районов Соединенных Штатов, и вскоре население Осте выросло втрое.

Незаметно пролетели два года, и благодаря правлению Кау-джера от потрясений, вызванных открытием золоторудных месторождений, не осталось и следа. Значимость колонии определялась денежным оборотом в несколько миллионов пиастров. У северного входа в залив Нассау вырос второй порт, омываемый водами пролива Бигл, по которому можно было удобно попасть в Магелланов пролив. Торговые отношения с Пунта-Аренасом становились все оживленнее, и этот товарообмен обогащал обе столицы. Негоцианты, возможно, столь же охотно торговали бы и с Ушуаей, если бы эта аргентинская колония ради собственного процветания решилась предоставить существенные льготы.