Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура - Татьяна Васильевна Блаватская

острые столкновения между защитниками старых норм и отдельными сторонниками нововведений в скифском обществе V в. до н. э., о чем так живо рассказывает Геродот (IV, 76—80). Предполагаемая нами некоторая идеализация старинных институтов опиралась на вполне материальные основания: бедные земледельцы и пастухи, какими были доряне в XV—XII вв., не имели таких средств, которыми располагало население ахейских земель. Скудность материальных возможностей способствовала большей устойчивости норм доклассового общества.

141

Автор этих строк не может согласиться с весьма распространенным взглядом многих западных исследователей, которые склонны видеть во вторжении дорян в XII в. одну лишь катастрофу, приведшую к огромному регрессу в развитии страны. Мы не считаем, что крупное движение вперед в развитии производительных сил общества в XII—XI вв., обусловленное внедрением железа, и одновременное ему крушение или последующее захирение монархических институтов, в дальнейшем приведшие к становлению республиканской формы государственного устройства в виде полисов, должны быть рассматриваемы как феномены периода упадка. Поэтому мы категорически не согласны с мнением известного английского ученого А. Тойнби, который определяет дорийское переселение XII в. как supreme catastrophe и начинает эллинскую цивилизацию лишь с последорийских времен. Для А. Тойнби «микеняне», несмотря на свое грекоязычие, были все же варварами по сравнению с минойцами, но еще большими варварами были следовавшие за ними доряне (A. J. Toynbee. Hellenism. The History of a Civilisation. London, 1959, p. 25—26). Столь резко противопоставляя население страны в разные периоды ее развития, А. Тойнби искусственно отрывает греческую цивилизацию I тысячелетия от предшествующих ей ступеней. Отмеченное мнение А. Тойнби коренится в гипертрофированной им системе цивилизаций, на которые он разбивает историю человечества. Концентрируя свое внимание на «основных», «недоразвитых» и «застопоренных» цивилизациях, английский исследователь оставил без внимания те конкретные факторы, которые создали ту или иную цивилизацию. Неизбежным следствием явились прямые противоречия с фактами. Таково, например, упоминание спартанцев в качестве носителей одной из пяти arrested civilisations (A. J. Toynbee. A study of History. London, 1934—1954, p. 51—128). Подобное произвольное выделение весьма важной части эллинской цивилизации оставляет впечатление крайнего схематизма и пренебрежения к реально действовавшим племенам в том или ином звене исторического процесса. В задачи настоящей работы не входит подробное рассмотрение всей чисто идеалистической концепции А. Тойнби. У развивавших его положения авторов понятие «цивилизация» иногда приобретает какое-то самодовлеющее значение, абстрагированное от конкретно-исторических условий становления и развития каждой цивилизации. Характерным примером является книга американского исследователя Ф. Бэгби, который пытается разработать новые методы изучения общей теории культурных форм, дабы вслед за О. Шпенглером и А. Тойнби определить, есть ли закономерность в развитии цивилизаций, в их медленном становлении и быстром упадке. Основным методом Ф. Бэгби считает сравнительное изучение цивилизаций. Последние он разбивает на основные и периферийные или вторичные (Ph. BagbyCulture and History. Prolegomene to the comparative Study of Civilisations. London — New York — Toronto, 1958, p. 23, 183—203). Теория Бэгби подробно рассмотрена Э. С. Маркаряном в статье «Об основных принципах сравнительного изучения истории» (ВИ, 1966, № 7, стр. 18 сл.).

142

Конечно, наше восприятие ценностей, созданных ахейским обществом, во многом отличается от того впечатления, которое они производили даже в XVIII — XIX вв. Тогда, например, будущий корифей немецкого антиковедения И. Винкельман, стремясь приблизиться к античности, решился переменить протестантскую веру на католическую. Можно вспомнить и о воздействии эллинской мысли на таких людей, как М. В. Ломоносов или И.-В. Гете. С тех пор наше представление о значении античных корней в европейской культуре стало гораздо полнее и конкретнее, что верно отметил Ф. Энгельс, подчеркнувший необходимость постоянно обращаться «к достижениям того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч., т. 20, стр. 369).

143

На стеле могилы Альфа (начало XVI в. ?) вырезана сцена нападения быка на охотников (Mylonas, AM, p. 131, fig. 41); рельеф надгробия могилы Гамма представляет защиту быков от нападения львов (ibid., р. 136—137, fig. 45); три хорошо сохранившихся барельефа на надгробиях из могилы V передают сцены, которые обычно толковали как военные поединки или охотничьи сцены (Цунтас, Каро, Эванс). Правда, теперь Милонас предлагает толковать их как сцены состязаний колесниц над могилой (G. Е. Mylonas. The Figured Mycenaean Stelai. — AJA, 55, 1951, p. 134—147; Sp. Marinatos und Μ. Hirmer. Kreta und das Mykenische Hellas. S. 108—109, Abb. 146, 147), но эта гипотеза не представляется нам убедительной.

144

Ясно выделивший эти элементы общности В. Риджуэй возводил их к кельтскому массиву Центральной Европы (W. Ridgeway. The Early Age of Greece, I. Cambridge, 1901).

145

Необходимо заметить, что вопрос о поступательном движении общества ахейской Греции еще не привлек к себе достаточного внимания. Это привода иногда к досадным неточностям. Например, в 1965 г. М. Финли высказал мысль: общеизвестно-де, что греки и римляне мало что добавили к всемирным запасам технических сведений (М. J. Finley. Technical Innovation and Economic Progress in the Ancient World. — «The Economic History Review», 2d Ser., Vol. XVIII, N 1, 1965, p. 29—45.). Автор совершенно неосновательно отрывает греков и римлян от их истории в эпохи неолита и бронзы.

146

Сложная проблема совершенствования самого человека в связи с получением им новой информации недавно поставлена в нашей историографии Н. И. Конрадом, выводы которого представляются нам заслуживающими большого внимания. Весьма интересна его мысль: «Тот или иной общественный строй, устанавливаемый человеком, формирует и его самого. Знание вырабатывается человеком, но оно само формирует его интеллект» (Н. И. Конрад. Запад и Восток, стр. 497, ср. также стр. 503).

147

Во II тысячелетии Греция не переживала таких завоеваний иноязычных народов, какие выпали на долю Египта (вторжение гиксосов) или Месопотамии (касситское завоевание), оказывавших тормозящее воздействие на развитие этих стран. Конечно, внутри греческого массива иногда вспыхивали ожесточенные внутренние локальные войны (например, завоевания дорян в Средней Греции), но они не имели такого разрушающего действия.

148

Говоря о доступности культуры для всех слоев населения, следует все же помнить, что в рамках изучаемого периода положение менялось. Если на материке в доахейское время еще сохранялись общие нормы племенного быта и культуры, то на