Разбитое сердце июля - Елена Арсеньева

Узнав о задании, Виктор немножко помолчал, какбы собираясь с мыслями… Потом, правда, выяснилось, что он собирался со словами,потому что такого количества отборного мата ему в жизни изрыгать неприходилось, даже во времена самой своей отвязной милицейской юности, когдадежурить почему-то заставляли чуть не каждые сутки, а народ напропалую шалел отспирта, называемого «Рояль».

Начальник сыскного агентства «Барс» посмотрелна старинного приятеля и лучшего своего сотрудника с некоторым испугом иосторожно осведомился, отчего тот разнервничался. Нестеров опять помолчал,покопался в недрах инвективной лексики и выразился в том смысле, что, начавбрать заказы на мордобой, они скоро дойдут и до заказов на смертоубийства.

Крайнов вздохнул и повесил голову. Похоже,такие же мысли и ему не раз приходили на ум, однако с ними он давно смирилсякак со всякой неизбежностью, ибо понимал: с волками жить – по-волчьи выть,назвался груздем – полезай в кузов, попала собака в колесо – хоть визжи, дабежи, и так далее, и тому подобное, пословиц и поговорок о необходимостисмиряться с неизбежным придумано русским народом превеликое множество, а уж вмировом-то масштабе – вообще не счесть! Однако Виктор Нестеров, судя по всему,никаких таких пословиц-поговорок знать не знал и не хотел знать. Причем ни закакие деньги!

Начальник его и друг снова вздохнул и повесилголову еще ниже (ниже плеч, как говорится в русских сказках). Похоже, и смыслью о неминуемой разлуке с избыточно (даже переизбыточно) честным ипринципиальным Виктором Нестеровым он тоже успел смириться.

– Ну ладно, Витек, – сказал наконецКрайнов. – Я все понял. Только мне теперь как быть?

Вопрос мог истолковываться просто: где мненайти второго такого же сыскного пса, как ты, Виктор Нестеров? И ответнапрашивался тоже простой: «Твои проблемы!» Или что-нибудь в этаком роде.Однако «сыскной пес» своим обостренным за долгие годы жизни нюхом мгновенноунюхал второе дно вопроса. Второе дно заключалось в следующем: как же теперьработать моей не слишком-то законопослушной (и это еще мягко, очень мягко,просто-таки пухово-перинно говоря!) конторе, когда ты, чертов пес, вызнал всемои тайны, вынюхал все те стежки-дорожки, которыми я ежедневно и ежечаснообхожу закон? Что же мне, новые тропки протаптывать? Да на это сколько времении средств уйдет! Проще закрыть лавочку – а неохота, потому что она денежкудает, причем денежку немалую. А еще проще, извини за прямоту, закрыть твое,Витюшка, «личное дело». В том смысле, что… В общем, как говорится, Платон мнедруг, но счет в банке дороже.

– Да, – сказал проницательныйнасмешник Виктор Нестеров, глядя в погрустневшие глаза друга своегоКрайнова, – патовая ситуация. С одной стороны, даже киллера на стороненанимать не надо, вон их полна коробочка своих, состоящих в собственной службе,а с другой стороны, не так-то просто заказать старого приятеля. Опять же искатьмоего убийцу станут – на тебя всяко выйдут, а тебе внимание бывших приятелей,профессиональных сыскарей, совершенно ни к чему, вернее, смерти подобно. И непотому, что они в самом деле такие уж профи и иглу в яйце зрят. Ты же знаешь,они, полуголодные псы, тебя, буржуя и защитника буржуев, ненавидят лютой ненавистью,им малую ниточку дай – они из этой ниточки таку-ую удавочку совьют, что нетолько тебя с твоим «Барсом» – всех твоих клиентов смогут (и захотят!) удавить.А клиенты твои, кстати сказать, им мешать не станут, а, наоборот, помогут, кактолько смекнут, что через тебя их делишкам может опасность произойти. Так чтоубивать меня тебе, дорогой Вячик, никакой выгоды нет.

Вячеслав Крайнов даже не позаботился сделатьвид, будто оскорблен этим нелепым, этим дурацким предположением. Исподлобьяпоглядел на Виктора и спросил:

– А ты что бы сделал на моем месте?Подскажи, если такой умный!

– На твоем месте я бы лавочкузакрыл, – немедленно подсказал Виктор, но, увидав, как мучительно сошлиськ переносице брови Крайнова, кивнул понимающе: – Вижу, вижу, что этого тысделать не можешь, так и будешь мучиться, пока кто-нибудь тебя не возьмет зажабры: или клиенты, или все же государство. Но ладно, выбор за тобой. А касаемомоего увольнения… Я бы на твоем месте мне поверил, что не стану тебя топить ине стану стучать о том, что здесь узнал, обо всех твоих делишках. Об одномтолько тебя прошу: оставь Лютова в покое.

Лютов – такова была фамилия тупого бизнесмена,который и стал яблоком раздора между друзьями, камнем преткновения на их пути,последней каплей в чаше нестеровского терпения – и тому подобное.

Глаза Крайнова повеселели, и в лицо его, какпринято выражаться, постепенно вернулись краски жизни. Устранениенесговорчивого приятеля откладывалось до неопределенного времени, что не моглоне радовать. Все-таки старый друг… да и вообще, кому охота брать лишний грех надушу, и без того обремененную ими настолько, что дальше некуда? А на словоВиктора Нестерова можно положиться, это он умел – молчать. Именно поэтомуКрайнов вздохнул с облегчением и робко протянул Виктору руку для прощальногопожатия. Робко – потому что не имел никакой уверенности, что рука будетпринята. Однако Виктор с насмешливо-смущенной, понимающей улыбкой еепринял-таки и даже пожал достаточно крепко, совсем как раньше, когда ещеникаких таких камней преткновения между старинными приятелями не былонагромождено. Крайнов до того обрадовался, что решил скрепить мировую чем-тоболее весомым, чем простое мужское рукопожатие. Не то чтобы он решил датьВиктору взятку, нет, просто решил выразить свое хорошее – ну очень хорошее,лучше не бывает! – свое к нему отношение. И заявил, что передает в еголичное пользование тот служебный «Форд», на котором Виктор Нестеров разъезжал вбытность свою сотрудником фирмы «Барс».

Конечно, можно было ожидать, что Нестеров полезетв бутылку и от явной взятки, если все же называть вещи своими именами,откажется. Однако он только бросил на Крайнова быстрый взгляд, усмехнулся – иникуда не полез. Он же знал: подарил бы Крайнов ему «фордик», который такнравился Виктору, не подарил бы – это никак не повлияло бы на его решениеблагородно молчать обо всех делах-делишках «Барса». Поэтому вещи своими именамивполне можно было и не называть. И Виктор принял «Форд», и ездил на нем парулет, терпеливо и неустанно взбадривая ремонтами быстро состарившегося нароссийских дорожках иноземца, однако в конце концов понял, что на невеликуюмилицейскую зарплату содержать капризного «американца» немыслимо. А тут как разв семье брата Виктора случилась беда: муж любимой племянницы позанимал у друзейнемалую сумму денег (на открытие собственного дела, как он говорил) – да иумудрился угодить в пьяном виде под трамвай. Погиб, бросив на произвол судьбыбеременную жену. А деньги им оказались бездарно потрачены.