В застенках инквизиции. Процессы над ведьмами и животными - Яков Абрамович Канторович

а около нее уже толпилось человек триста. Между ними находились крестьянский мальчик Василий Алексеев и какая-то простая женщина, одержимая припадками — не то истерического, не то эпилептического свойства. Возле этой пары стояла крестьянка Наталья Новикова; она разговорилась с мальчиком и подарила ему яблоко… Мальчик откусил яблоко, и надо же быть такому несчастью, чтобы как раз вслед затем с ним сделался истерический припадок. На крик Алексеева прибежал с ближайшего поста городовой и отвез больного в приемный покой. Толпа, конечно, всполошилась:

— Отчего был крик? В чем дело?

Наталья Новикова и женщина, сопровождавшая Алексеева, вероятно, успели тем временем повздорить, потому что вторая из них принялась объяснять народу происшедший случай таким ехидным образом:

— Мальчика испортила вот эта баба. Дала ему яблоко, а яблоко-то было наговорное. Едва он закусил яблоко — как закричит! и почал выкликать…

Суеверная сплетка быстро обошла толпу и подчинила ее себе. На Новикову глядят со страхом и ненавистью. Слышны голоса:

— Ведьма!

— Мальца заколдовала!

— Пришибить — и греха не будет…

На Новикову начинают нажимать; она струсила и решила лучше уйти подальше от греха: народ — зверь, с ним не сговоришь. Пока она пробиралась к Проломным воротам, толпа рычала, но не кусалась; со всех сторон ругательства, отовсюду свирепые взгляды, но ни у кого не хватает мужества перейти от угроз к действию… В это время кто-то громко и отчаянно крикнул:

— Братцы… бей колдунью!

И в ту же минуту Новикова была сбита с ног и десятки рук принялись молотить по ней кулаками… Молотили с яростью, слепо, не жалея, насмерть… И, не случись на Никольской в ту пору припозднившегося прохожего, чиновника Л. Б. Неймана, Новиковой не подняться бы живой из-под града ударов. Нейман бросился в толпу:

— Что вы делаете? С ума сошли?

— Бей колдунью!

— Этот — что тут еще?!

— Вишь, заступается…

— Заступается? Видно, сам из таких… бей и его!

— Уйди, барин! Не место тебе здесь… Наше дело, не господское…

— Бей! бей! бей!..

Нейман, обороняясь как мог, протискался, однако, к Китайскому проезду, где подоспел к нему городовой, чтобы принять полуживую Новикову: она оказалась страшно обезображенною, защитника ее тоже, выражаясь московским жаргоном, отделали под орех…

И над сценой этой средневековой расправы ярко сиял электрический фонарь великолепной аптеки Феррейна, и повезли изувеченную Новикову в больницу мимо великолепного Политехнического музея, в аудитории которого еженедельно возвещается почтеннейшей публике то о новом способе управлять воздухоплаванием, то о таинствах гипнотизма, то о последних чудесах эдиссоновой электротехники. И когда привезли Новикову в больницу, то, вероятно, по телефону, этому чудесному изобретению конца XIX в., дали знать в дом обер-полицеймейстера, что вот-де в приемном покое такого-то полицейского дома лежит женщина, избитая в конце века XIX по всем правилам начала века XVI…»

Процессы против животных в Средние века

(страница из истории права)

I

Эпоха Средних веков, столь много и столь многими изучавшаяся, остается еще до сих пор неистощимым источником для исследователей этого мрачного и живописного, набожного и жестокого, фанатически прямолинейного и оригинально разнообразного возраста европейского человечества. Оставшиеся от этой эпохи хроники и памятники, очищенные от архивной пыли и от испорченной латыни, открывают исследователям факты, явления, институты — удивительные по своей причудливости и чудовищности, невероятные для нашего времени по мировоззрению, которым они проникнуты, и по крайностям, с которыми они проявлялись.

Одним из явлений, в которых наиболее характерно выразился дух средневековой эпохи, были процессы о ведьмах — это чудовищное заблуждение, возведенное Средними веками в цельное миросозерцание, которое с такою силою и так долго господствовало по всей Европе и от которого погибли в пытках и на кострах миллоны невинных женщин, осужденных судебными трибуналами по всем правилам судопроизводства и на основании постановлений уголовного кодекса по обвинению в связи с дьяволом и в разных чудовищных преступлениях колдовства.

Рядом с этими ужасными процессами Средним векам принадлежит другой род процессов, о которых нельзя читать без смеха, — до того они удивительны по своей забавной наивности и странности, — но которые тем не менее производились в светских и духовных судах с соблюдением всех процессуальных формальностей и со всею серьезностью и торжественностью актов правосудия. Это — процессы против животных, уголовные и гражданские, в которых подсудимыми и ответчиками выступали домашние и другие животные по формально предъявленным к ним обвинениям и вчиненным искам. В этих процессах весьма рельефно отразился дух средневековой юстиции, по которому всякая вина формально виновата и должна быть наказуема. В них также ярко выразились характерные черты средневекового склада мышления, схоластически-отвлеченного, мистически-дедуктивного, склонного к формализму, к подчинению всякого явления однообразию установленных форм, к внешнему согласованию сущности фактов с мнениями и сентенциями признанных авторитетов…

Эти процессы против животных — одна из любопытных страниц истории права и вместе с тем — истории культуры.

II

Процессы против животных впервые встречаются в XIII ст. По всей вероятности, они имели место и раньше, но в архивах не сохранилось достаточно ясных следов о них. Наибольшего развития эти процессы достигли между XV и XVII ст.[43], но продолжались еще в XVIII и XIX ст., а некоторые следы их замечаются даже и в наше время.

Сущность этих процессов заключается в том, что животные рассматриваются как вполне сознательные существа, сознающие то, что они делают, и обязанные поэтому ответствовать, подобно людям, на основании общих законов, за всякое совершенное ими преступление и за всякий причиненный ими имущественный вред. Процессы были уголовные и гражданские, последних гораздо больше, чем первых. Те и другие поражают своею абсурдностью и наивностью. Тут как бы в действительности происходят действия из басен Крылова. Животные не говорят, но за них говорят люди, давая за них ответы, представляя объяснения и резоны, делая возражения на предъявленные им обвинения или иски — как поверенные настоящих ответчиков. Животные-подсудимые привлекаются к уголовной ответственности, над ними производится формальное следствие, они подвергаются допросу, их обвиняет прокурор и защищает защитник, они судятся и осуждаются на основании законов. Иски к животным-ответчикам вчиняются по правилам гражданского судопроизводства; они предваряются повесткой, им предоставляется покончить дело миром раньше возбуждения тяжбы, с ними входят в компромиссы, делают им предложения, вызывают на уступки — словом, точь-в-точь как при всякой тяжбе между сторонами гражданского процесса.

При всей абсурдности этих процессов есть нечто трогательно-наивное в этом