Волки траву не едят - Константин Стогний

– Это не шашлык, а чурраско, – поправил его Олег, накладывая тонкие ломтики мяса, приготовленного на гриле, на разрезанную булочку и добавив туда помидор и авокадо. – Чилийцы бы на тебя обиделись. Попробуй, по вкусу это нечто совершенно иное!

– М-м-м! Сказка! – Виктор наслаждался едой, не скрывая блаженства. – Осинский, иди ко мне поваром! – в шутку предложил он. – Зарплата хорошая, полный соцпакет.

– Облезешь! – нарочито сердито парировал Олег.

– А чего? Я ж тебе не замуж предлагаю!

– Еще чего не хватало! – возмутился обескураженный Осинский под дружный хохот компании.

– И эти люди называются пленниками. Ржут, как кони! – воскликнул блондин. – Вот что значит вкусно покормить.

– Вы, Олег, видимо, в Чили уже давно? – спросила Анабель, с удовольствием уплетая экзотический шашлык.

– Эмигрировал еще в девяностых, – поглядывая на Лаврова, начал рассказывать свою легенду Осинский.

Судя по его раскрепощенному тону, здесь не было ни камер слежения, ни «жучков» для прослушивания.

– С этими… – охранник мотнул головой в сторону закрытой двери, – уже лет пять как. Платят нормально. Больше, чем повару, Лавров. Так что не обольщайся. Али Фазрат изучил твой смартфон, так что сегодня отдохнем, выспимся и после обеда отправимся морем в Вилья Мелимойу.

– А где мы вообще, Олег? – поинтересовался Лавров, разглядывая кусочек авокадо.

– Город Пуэрто-Монт в заливе Релонкави. Здесь, кстати, родился Луис Корвалан – известный борец с режимом Пиночета. Помнишь такого коммуниста?

Кремень и Лавров переглянулись и, не сговариваясь, затянули дуэтом крамольный детский пионерский стишок конца семидесятых:

Мужчины расхохотались, вспомнив славное детское время, а Анабель все не могла понять, при чем тут Китай, что веселило их еще больше.

Внезапный крик на улице, а за ним долгая автоматная очередь вернули компанию к реальности. Они все-таки были в плену, и их охранник смеялся и шутил вместе с ними. Олег подошел к окну и посмотрел куда-то вниз.

– Не поймешь этих арабов. То молятся по сто раз на дню и спокойные, будто умирают, то орут, как потерпевшие, а то стреляют ни с того ни с сего…

Все успокоились, продолжая прием пищи, а Осинскому кто-то позвонил. Минуты две он говорил по-арабски и с каждой фразой все сильнее менялся в лице. Наконец он закончил разговор и спрятал телефон в карман.

– Я смотрю, ты совсем ожил, Сергей, – обратился Олег к Кремню. – Может, поведаешь, бывал ли ты тут прежде?

– В Пуэрто-Монт мне бывать не приходилось, а вот название Мелимойу мне знакомо. Мы на озере Мелимойу с индейцами рыбачили, когда я у них жил после контузии, – ответил после некоторого раздумья Кремень.

– Давай-ка, дружочек, отхлебни своего индейского зелья для ясности мысли и пойдем, доложишь Али Фазрату все, что вспомнишь. Особенно нам интересен крестик на твоей карте, что ты Абелю Касти отправил. Он как раз на вулкан Мелимойу приходится.

Осинский встал из-за трапезы и решительно взял Сергея за предплечье. Тот машинально сбросил руку Олега.

– Так. Ну, я что, драться с тобой буду? – вскипел Осинский, понимая, что в здоровом состоянии бывший боевой пловец Кремень составит серьезную конкуренцию в рукопашной кому угодно.

Сергей тем временем растерянно посмотрел на Виктора, уловив еле заметное переглядывание журналиста с охранником. Лавров кивнул головой.

– Иди, Серега, иди…

– Ты… ты тоже работаешь на арабов? – обреченно спросил Кремень.

– Делай, что тебе говорят! – рассердился Виктор.

– Пойдем, дорогой, – опять взяв Сергея за предплечье, успокаивающе сказал Осинский. – Не делай глупостей.

– Постарайтесь хорошо отдохнуть, – обратился он к Виктору и Анабель. – Нам еще несколько часов до деревушки Вилья Мелимойу плыть.

– Моряки говорят, что это говно в проруби плавает, – помрачнел Лавров. – А по морю ходят.

– Это моряки пусть девочкам задвигают, – резко отозвался Осинский. – Ходят они! По воде только Иисус Христос ходил, а все остальные плавают. Моряки, может, и знают, как на транспорте по морю передвигаться, а вот разговаривать грамотно мало кто из них умеет, так что не им нас учить. У нас же есть лингвист – правда, сеньорита Феррер?

Резкая перемена поведения Осинского удивила Анабель.

– Я здесь не совсем компетентна, знаете ли! – отозвалась девушка, рассматривая содержимое своей тарелки с тем сосредоточенным видом, который объясняется иногда диетическим голоданием, а иногда – сексуальной озабоченностью.

– Ну да, ну да, внятно излагать ясные мысли – это тебе не пистолетом в зубы тыкать! – резюмировал Осинский, выталкивая уже не упиравшегося Кремня в коридор.

Сразу за дверью стоял араб, подслушивающий разговоры пленников.

Лавров проводил Кремня и Осинского до выхода из комнаты и прямо перед носом у любопытного араба закрыл за ними дверь.

– Запри ее на ключ, – попросила Анабель ласковым голосом. – Знаешь, Витя… Я ведь все эти дни очень тебя хотела.

– С чего бы это? – удивился Виктор, смутившись.

Он, конечно, что-то такое предполагал, но вот так, вдруг…

– Нас ждет неизвестно что, так почему бы… – Анабель смутилась еще больше Виктора. – Ну-у-у, как вы говорите: «Я твоя женщина, ты – мой мужчина. Если надо причину – то это причина!»

– Вообще-то это не мы, это певец Бутусов говорит…

Повернув затейливый старинный ключ, торчащий в замке, он обернулся… а юная красавица уже падала в его объятия. Он подхватил ее в полном замешательстве, стараясь держать себя в руках. Но бывают случаи, когда даже стойкий опытный боец, каким был Виктор Лавров, имеет право отпустить себя и ослабить контроль над рассудком… Анабель крепко прижалась к нему, и ее прекрасное горячее тело заставило мужчину потерять голову. Дрожа всем телом, смуглая колдунья приоткрыла свои манящие губы для поцелуя. Движение руки, и белый поясок упал на затейливый итальянский паркет ручной работы. Халатик девушки распахнулся, под ним не было ничего… Мысли в голове Виктора путались. «Лавров, что ты делаешь? Что ты делаешь, Лавров?.. Лавров, береги себя!!!»

Виктор, отогнав от себя глупые мысли, поднял аргентинку на руки и легко, словно безмолвный лесной демон, понес девушку в глубину комнаты. Опасность, ужас, усталость прошлых дней вмиг растворились в страстном стоне аргентинки…

Внезапно сзади послышался легкий скрежет. Лавров резко обернулся и увидел, что дверная ручка поворачивается. Вырвавшись из объятий Анабель, Виктор бросился к двери, распахнул ее и выскочил в холл. Ден Мюллер блуждал по дому в поисках отведенной ему комнаты. Летчик обернулся, помахал ему, как старому знакомому, и исчез за соседней дверью.