Ампула Грина - Владислав Крапивин

— Да что такое? В чем дело? Что вам надо?

Подпоручик муниципальной стражи Петряев сказал:

— Ампулу.

— Ампулу, — сказал Витя, и лицо человека с поднятыми руками стало совсем пепельным.

— Я… вас не понимаю…

— Прекрасно понимаете, господин Мерцалов. — И не пытайтесь больше делать резких движений… И нерезких тоже. Итак?

Видимо, господин по фамилии Мерцалов все же сохранил капельку самообладания. По крайней мере, в голосе его скользнул намек на ехидство:

— Как я могу, не делая движений, отдать вам то, что вы требуете?

— Логично, — согласился Витя. — Валерий Павлович, вы не могли бы выполнить небольшую просьбу?

— Охотно… — Валерия не покидало чувство некоторой нереальности происходящего. Похоже на забаву.

— Если вас не затруднит, осторожно подойдите к этому господину с правой стороны и столь же осторожно достаньте из его кармана пистолет… Господин Мерцалов будет при этом проявлять благоразумие.

Валерий не без удовольствия исполнил требуемое. Пистолет оказался маленьким вороненым браунингом Валерий протянул его Вите.

— Оставьте пока себе, — решил Витя. — И не исключайте полностью вариант, что его придется пустить в ход. Ответственность я беру на себя…

— Хорошо… — Валерий вдруг понял, что в нем шевелится смутная догадка: будто все это имеет отношение (хотя и не прямое) к Лышу. — Что, господин подпоручик, мне следует делать далее?

— Далее необходимо помочь господину Мерцалову осторожно (очень осторожно!) снять пиджак. Господин Мерцалов опустит руки и…

— Это грабеж, — выдавил тот.

— Ни в какой степени. Это вынужденный досмотр. Пиджак будет вам возвращен. Как и оружие…

Валерий вежливо стянул пиджак с Мерцалова. Даже сказал «прошу прощения». От изрядно потертого пиджака пахло пивом, табаком и потом. Валерий ухватил его двумя пальцами за ворот и протянул Вите. Тот сказал:

— Господин Мерцалов соблаговолит отойти на семь шагов и по прежнему будет проявлять спокойствие.

Мерцалов (в полосатой рубахе и подтяжках) «соблаговолил». В семи шагах опять стал лицом к Вите и Валерию.

Витя тщательно обыскал карманы, ощупал подкладку. Без интереса пролистал вынутые документы, сделал озабоченное лицо, глубоко сунул пальцы в еще один внутренний карман и вынул замшевую коробочку. Узкую, похожую на футляр маленькой дорогой авторучки. Уронил пиджак в одуванчики, открыл футляр. Валерий, не переставая следить за Мерцловым, скосил глаза на Витину находку. Внутри коробочки в шелковых углублениях лежали рядышком запечатанный в целлофан шприц и прозрачная ампула с острым концом. На них блестели искры.

— Видимо, она… — сказал Витя то ли Валерию, то ли себе. Показал издалека футляр Мерцалову, спросил громко:

— Она?

— Вы ответите! — так же громко отозвался Мерцалов. — За нападение и присвоение… Вы не знаете, кто я такой!

— Прекрасно знаю, — сообщил Витя слегка утомленно. — Мерцалов Ефрем Зотович, штатный воспитатель Постышевской спецшколы, сопровождавший несовершеннолетнего Григория Климчука в подозрительную Горнозабойскую клинику и бездарно проворонивший его по дороге…

— Я офицер имперской безопасности.

Витя слегка зевнул:

— Да никакой вы не офицер. Вы чиновник регентской охранки, ее шестого подразделения, призванного якобы отвечать за борьбу с детской безнадзорностью. А на самом деле — сокращать по мере сил численность бесприютных ребятишек. И конечно, агент «Желтого волоса»… Кстати, одно это дает мне основание задержать вас, а при малейшем резком движении пристрелить как при попытке сопротивления. И я не поступаю так лишь в силу естественной человеческой брезгливости…

— Какая чушь… Где мальчишка?!

— Понятия не имею, — с удовольствием признался Витя. — Где-нибудь развлекается с друзьями. — Вы не поверите, Ефрем Зотович, здесь очень дружелюбные ребята. Мальчик сразу вписался в компанию.

— Если ему вовремя не сделать инъекцию, он умрет.

— Сделаем, Ефрем Зотович, процедура не сложная.

— Вы обязаны вернуть мне ребенка и препарат и обеспечить беспрепятственный отъезд.

— Вернем… но только имущество… Валерий Павлович, выньте из браунинга обойму и не забудьте патрон в стволе. Дайте патроны мне, а пистолет и одежду отнесите господину Мерцалову… Извините, что я обременяю вас такими неприятными просьбами.

— Ничего, — сказал Валерий и отнес Мерцалову браунинг и пиджак. Вернулся.

— Вы ответите, — пропыхтел Мерцалов, толкая руки в рукава. — Я узнаю, господин с пистолетом, ваше имя и напишу рапорт.

— Облегчу вашу задачу. Я подпоручик муниципальной стражи Петряев. Рапорт надлежит отнести на улицу Июньского полдня, дом три, Управа города Инска.

— Такого города нет, — мстительно выдал Мерцалов.

Подпоручик Петряев развел руками.

— Тогда не знаю, чем вам помочь, Если нет города, значит, нет Управы и стражи. И, следовательно, нет меня. Писать рапорт не на кого… Кстати, и мальчика по фамилии Климчук, тоже, выходит, нет. Оказавшись в несуществующем городе, он, по законам природы, должен был раствориться в небытие… или в небытии? Как правильно, Валерий Павлович?

— По-моему, «и», — сказал Валерий и с удовольствием вспомнил памятник на зеленом дворе.

— Да… А Ефрему Зотовичу я бы советовал покинуть на высшем уровне стремительности несуществующий город Инск. Ибо, если человек не верит в реальность места своего нахождения, он может запросто провалиться в какой-нибудь межпространственный вакуум… или даже глубже, поскольку вакуум все-таки материален…

Ефрем Зотович Мерцалов не удостоил подпоручика ответом. Ссутулившись, он уходил со двора и скоро исчез в калитке, расположенной между двухэтажным сараем с кривой галереей и кирпичным строением, похожим на старинную конюшню…

— Уф… — Витя заметно обмяк. — Давай присядем где-нибудь. — Думаешь, у меня большой опыт участия в таких голливудских эпизодах? Я же главным образом администратор, а не оперативник… — Он оглянулся. — Вон там…

Под стеной с проломами кто-то соорудил скамейку из кирпичных обломков и доски. Витя сел, вытянул ноги в серых форменных штанинах, положил в подорожники фуражку. Задрал рубаху и затолкал под брючный ремень свой пистолет (на затворе сияли солнечные блики).

Валерий сел рядом.

— Никогда не думал, что стану участником детективной драмы…

Витя слегка развел руками: такова, мол, жизнь. Валерий осторожно спросил:

— Ты уверен, что… это… действовал строго в юридических рамках?