Егерь Императрицы. Крым - Андрей Булычев

– Брр! – Лешке аж стало холодно от этих слов своего начальника, и он передернул плечами. – Толк-то хоть был от всего этого, ваше высокородие?

– А как же, конечно, был, – хмыкнул Генрих Фридрихович. – Что же мы трое суток просто так бы у тебя тут торчали? Как будто у меня и других дел нет, кроме как словеса плести в этих вот Судакских крепостных казематах. Очень интересный господин в ваши руки угодил, Егоров. Вокруг Крыма и его дальнейшего политического устройства сейчас такой клубок сплетен! О-хо-хо-о! И наше общее дело – постараться его распутать. Ну а тут такой хороший кончик из него торчит, знай только не ленись, на себя его тяни. В общем, твоя рота свое дело сделала, Алексей, все остальное дело уже будет за нами, – кивнул он в ту сторону, куда только что уехал конвой с пленными. – И для хана с его нукерами здесь тоже работа найдется. В Судаке и в его окрестностях вскрылось много затаенных и даже вполне себе открытых его недоброжелателей.

– Ваше высокородие, вот об этом я и хотел вас попросить, – Алексей в волнении переступил с ноги на ногу. – Из захваченных нами местных, в том числе и тех, кто был в числе мятежников, есть несколько человек, так сказать, осознавших свою вину и раскаявшихся. Без их помощи мы бы не только отряд в горах не разгромили, но и этого прибывшего морем месье бы не взяли. Очень вас попрошу, помогите их оставить в живых. У них ведь у многих здесь семьи.

– А ты не лишнего ли хочешь, майор?! Еще и просишь тут за подданных чужой державы! – нахмурился фон Оффенберг. – Двух итальянских штуцеров тебе мало и всех прочих трофеев? Так ты еще вглубь наших дел пытаешься нырнуть!

– Ваше высокородие! – Егоров вытянулся по стойке смирно перед своим куратором. – За эти штуцера мои егеря кровью заплатили, двоих солдат мы тут уже схоронили, и раненые еще были. Голову отсечь – это быстро любому можно. Только вот живые, разоружившиеся люди, они ведь полезней могут быть. Неужто, нам не пригодятся здесь, среди местного населения, те, кто будет обязан нам жизнью? Или мы не станем под себя со временем Крым забирать? Так вот и сохраните тех, кто нам потом впоследствии помочь сможет. Назад к мятежникам и туркам им дороги уже обратной нет. А Джафер так и вовсе рану получил, будучи в бою, и был он с нами заодно. Так сказать, кровью свою вину искупил.

– Тихо, Егоров! Тихо! – зашипел фон Оффенберг, оглядываясь по сторонам. – Ты чего тут про «Крым наш» так громко орешь?! О том, чтобы «забирать Крым», даже и в шутку пока не вздумай никому говорить! Не пришло еще время для таких вот разговоров! И по людям этим, за кого ты так хлопочешь, тоже можешь не беспокоиться, мы, небось, тоже не дурней тебя сами будем. Успокойся, ничего с ними плохого не случится. Но и ты об этом разговоре забудь, ибо твое дело военное. Или ты хочешь из егерей в тайный отдел военной коллегии перейти? Так я это быстро устрою!

– Ваше высокородие, не нужно меня из егерей, – Лешка сделал жалобное лицо. – Я ведь ничего такого не говорил. Вам, наверное, послышалось. Я, вообще, просто пожелать вам доброго пути хотел. Доброй, так сказать, и легкой дороги. Ну и про подзорную трубу думал уточнить, ту, которую вы на горной дороге у нас забирали для изучения. Она у вас пока еще не готова, чтобы в наши руки перейти?

– Сволочь ты, Егоров, – вздохнул Генрих Фридрихович. – Сначала меня кровожадным тупицей и бездельником выставил, потом послал подальше, а в конце чуть ли не в воровстве трофея обвинил.

– Ваше высокородие! – Алексей аж онемел от таких сравнений. – Я вообще ничего такого не говорил и даже не думал! Ну что вы, право слово, так вот издеваетесь!

– Ладно, ладно, Егоров, успокойся. Шучу я, – ухмыльнулся барон. – Настроение у меня сегодня хорошее. Как-никак не с пустыми руками в ставку возвращаюсь. Будет теперь что в столицу докладывать. Трубу я тебе скоро верну. И буду писать рапорт наверх о поощрении всех твоих людей. Нам сейчас только лишь накал противостояния осталось сбить. Большой турецкий флот какой уже день крейсирует у берегов. Александр Васильевич резервный корпус на полуостров вводит, чтобы усилить им береговую оборонительную линию. Так что сейчас все внимание на то, чтобы не допустить высадки османского десанта. Ну и один твой дежурный плутонг, как и раньше, продолжает охранять хана. Его нам потерять никак нельзя, Алексей. Присутствие Шахин Герая на этом посту означает то, что мы находимся в Крыму вполне себе легально, по его высочайшему, так сказать, приглашению. Все же остальные гости здесь весьма нежелательны для местного правителя и подлежат немедленному удалению. Ладно, надолго не прощаемся, майор. Обо всем интересном докладывай, как и раньше, мне лично. Счастливо оставаться! – барон вскочил на коня и кивнул драгунскому офицеру. – Поехали, капитан!

Звук копыт стих вдали. Алексей обернулся, рядом, шагах в десяти, мялся ротный подлекарь.

– Вашвысокблагородие, – протянул жалобно солдат, – там это, там Лужин шпыняется и ругается по-плохому. А вы же сами сказали ему не вставать, а только лишь на животе пластом лежать наказывали. А мне поручили строго следить за этим. Ну а он ведь не слушается меня, еще и бранится. А если с ним чего случится, так вы же с меня тогда спросите?

– Конечно, с тебя. А кто у нас тут на входе за главного лекаря? – усмехнулся Алексей. – Ладно, пошли к Лужину, посмотрим, чего у него там с раной. Если Федор Евграфович изволил шпыняться и ругаться, значит, все не так уж и плохо и можно уже какие-нибудь послабления ему давать.

В сентябре 1778 года в противостоянии с турками наступила кульминация. Берега Крыма блокировал османский флот из 170 кораблей. Суворов ввел на полуостров резервный корпус, усилил цепь пикетов по всему берегу и предписал маневрировать большим отрядам в виду у крейсирующих судов.

Турки запросили позволения сойти на берег, так сказать, «для прогулки». Им было отказано во вполне дружелюбной форме – мы, дескать, и рады бы, но ваши корабли прибыли из тех портов, где отмечена чума. А наши карантинные правила являются одинаковыми для всех без исключения.

Чуть позже поступил еще один запрос – о дозволении набрать питьевой воды на берегу и высадке для заготовки дров. На него так же вежливо, как и в первом случае, было отказано снова под предлогом опасения все той же чумы. Да и страшная засуха, от которой страдает Крым, мол, не позволяет нам поделиться водой даже с самыми дорогими нашими гостями.

Вежливая демонстрация силы и твердость оказались действенными. Турки не решились высаживать свой десант, и их флот удалился в Босфор. Крым остался независимым.

В двадцатых числах октября 1778 года А. В. Суворов перенес свою ставку в Гезлев, или, как он его сам называл, Козлов (ныне Евпатория).

В этом городе она находилась в течение семи месяцев. Сам генерал проживал в цитадели местной крепости, которая располагалась между мечетью Хан-Джами и православным собором. Александр Васильевич был не только блистательным полководцем, но и талантливым администратором. В этот год в Стамбул пришла эпидемия чумы. Благодаря строжайшим карантинным мерам, введенным генералом, Гезлев, да и весь Крым, избежал тогда страшной болезни. По приказу главнокомандующего русские солдаты очистили в городе все уборные и конюшни. Отремонтировали все городские колодцы, фонтаны и бани. Купание в них стало бесплатным. На рынках был наведен настоящий военный порядок. Для всех въезжающих в город и ввозимых товаров был организован обязательный осмотр. Обувь, телеги и руки под присмотром вооруженных военных караулов обрабатывались крепким уксусом. Всех жителей принудили выбелить свои дома и дворы как внутри, так и снаружи.