Егерь Императрицы. Крым - Андрей Булычев

Шахин Герай был восстановлен на престоле и вернулся в столицу ханства Бахчисарай. Он казнил Махмуда Герая и несколько именитых мурз, собираясь предать смерти всех пленных мятежников во главе со своими братьями и прочими родственниками. Но российское правительство остановило насилие, которое могло привести исключительно только лишь к новому обострению обстановки на полуострове. Жизни родственников хана удалось сохранить, однако двое старшин и десять мулл все же были им казнены 29 декабря через побитие камнями.

Потемкин и сам, побывав в эти дни в Крыму, убедился, что личность Шахин Герая с его необычайной жестокостью к людям вызывает такое недовольство у татарской знати, что она, возможно, с большим желанием восприняла бы переход в российское подданство, нежели такую вот независимость. В докладах того времени на имя императрицы от дипломатического агента Рудзевича был прописан четкий вывод: «…Об успокоении большей части черни и о просьбе мурз защитить их от гнева хана – Шахин Гераю никто бы не повиновался без русских войск…».

Шахин Гераю было настоятельно «предложено» отказаться от престола и добровольно привести своих подданных под власть российской короны. Хан подписал отречение, а в апреле после опубликования манифеста Екатерины о присоединении Крыма и Кубани он сам и все его приближенные и старейшины татарских родов принесли присягу императрице. Шахин Герай получил Андреевский знак (специально переделанный для иноверцев) и огромную пенсию в 200 тысяч рублей, на которую он совершенно безбедно жил сначала в Таганроге, а затем в Тамани, Воронеже и Калуге.

Через пять лет по каким-то совершенно загадочным причинам он вдруг решил переселиться в Турцию, где был немедленно схвачен и вскоре казнен.

Двенадцать лет потребовалось России, чтобы присоединить Крым. Времени на это ушло много, зато человеческие потери при этом были минимальны. За эти годы все, кто потенциально мог стать источником мятежа на полуострове, или погибли в бесчисленных междоусобицах, или же переселились в Турцию. Оставшееся татарское население было лояльно к России, что и продемонстрировало в начавшейся вскоре новой Русско-турецкой войне.

За прошедшие две сотни лет кто только не кинул камень в Екатерину Великую, как в нашей стране, так и за рубежом, осуждая ее за так называемый «захват Крыма и за лишение татар независимости». Но следовало бы напомнить, что в это самое время Англия и Франция захватывали огромные территории в Африке и Азии. А можно ведь еще вспомнить про начавшееся в эти годы истребление индейцев в Америке и про сотни тысяч убитых и умерших от голода в Индии.

Скажу лишь, что даже по меркам современной морали и права Российская императрица поступила вполне милостиво и лояльно с крымскими татарами, принесшими столько горя Руси. Григорий Потемкин в ордере командующему русскими войсками в Крыму генералу де Бальмену от 4 июля 1783 года указал: «Воля Ее Императорского Величества есть, чтобы все войска, пребывающие в Крымском полуострове, обращались с жителями дружелюбно, не чиня отнюдь обид, чему подавать пример имеют начальники и полковые командиры».

Простых татар обращать в крепостных было строжайше запрещено. Они получили те же права, что и все остальные жители империи, но были избавлены от рекрутских наборов и от ряда других тягот. Никто не покушался на их веру, на их скот и на их землю. Единственное, что у них отняли, – это право грабить соседей и торговать рабами. Русским не позволялось вытеснять их со своих земель, они селились рядом на пустующих. Указом Екатерины от 22 февраля 1784 года все татарские мурзы, улемы, воинские начальники и попросту каждый, кто носил саблю и орал, что он «балшой человек», были приравнены к русскому потомственному дворянству со всеми положенным для этого статуса привилегиями. Мусульманское духовенство и вовсе было навсегда освобождено от уплаты любых податей, а правители отдельных округов или уездов (каймаканы) были все оставлены на своих постах, так же как и судьи (кадии).

Очевидно, что именно политические шаги императрицы и князя Потемкина, направленные на наиболее миролюбивое и дружелюбное отношение русских войск к населению, а также выказывание уважения и знаки внимания татарской знати и оказали то должное воздействие, которое привело в итоге к «бескровному» присоединению Крыма. Так же мирно и торжественно под непосредственным руководством А. В. Суворова прошло в это самое время и присоединение Кубани. Две крупнейшие ногайские орды – Едисанская и Джамбульская – тоже присягнули на верность России.

Когда Россия официально уведомила европейские державы о присоединении Крыма, с протестом выступила только лишь одна Франция.

В ответ на французские протесты президент Коллегии иностранных дел Иван Андреевич Остерман напомнил французскому посланнику, что Екатерина II в свое время «беспристрастно и равнодушно взирать изволила на завладение Корсикой, а потому ожидает столь же беспристрастного и равнодушного отношения французского короля и к присоединению Крыма к России, стремящейся единственно к успокоению границ Российской империи».

Европа совершенно спокойно приняла манифест от 19 апреля, и, когда через пять лет Османская империя попытается отвоевать Крым, найти серьезную дипломатическую поддержку ей уже не удастся.

У России же в это самое время начинал вырисовываться новый военный союз. Австрия, заинтересованная в приобретении новых земель на Балканах и в ослаблении своего вечного соперника Пруссии, предпочла противостоянию активное сближение с Санкт-Петербургом. Именно войскам этих двух держав и предстоит вскоре встать плечом к плечу в баталиях новой турецкой войны.

Но это уже будет совсем другая история, а пока огромная Дикая степь, на которой могли бы уместиться Франция с разными там «Бельгиями, Голландиями и Даниями», избавленная от татарских набегов, начала быстро благоустраиваться. И всего лишь через какие-то десять лет весь этот край превратился в цветущие Новороссийскую и Таврическую губернии.

Конец книги. Продолжение следует.