Вкус памяти. Кровь королей - Таня Свон

– Нокс не пытался его убить?

Я непонимающе нахмурилась. Разве людскому магу под силу хотя бы ранить вампира? А потом до меня дошло. Мергер – не просто оружие, а Нокс человек. Он не связан клятвами, данными роду Колдренов, и не пострадает, если попытается причинить принцу вред.

Еще одна лазейка для тех, кто ненавидит нынешнюю систему. Одна из десятков других.

– Не знаю, – все же произнесла я. – Я была напугана, и все происходило слишком быстро. Может быть, Нокс пытался напасть на Хагена. А может, и нет. Не знаю.

– Ну, ладно. – Дакота беззаботно пожала плечами, а у меня по коже почему-то пробежал холодок.

Вдруг Дакота остановилась. Я тоже замерла, пытаясь проследить за ее взглядом, который метался, ощупывая округу.

– Что случилось? Дакота?

Она приложила палец к губам и схватила меня за руку.

– Нас здесь ждали, – шепнула она.

Дакота потащила меня к узкой улице, что тянулась меж обшарпанных кирпичных стен соседних домов. В нос ударил мерзкий запах помоев и испражнений, и я скривилась. Впереди виднелся забор, но несколько прутьев были выгнуты так, что мы легко могли бы пройти.

Каждый раз я испуганно оглядывалась, боясь, что преследователь пойдет за нами. Но немногочисленные прохожие даже не смотрели в нашу сторону.

– Что происходит? – спросила я взволнованно, когда поняла, что за забором ждет такая же пустынная заброшенная улица.

– Сандра, ты читала в детстве сказки о принцессах? – Дакота остановилась, встав передо мной, и взглянула мне в глаза.

Я глупо захлопала ресницами, не веря своим ушам. К чему этот вопрос?

– Ты уверена, что именно сейчас стоит вести подобные беседы? – Я заломила бровь, вскинув на стражницу недоверчивый взгляд. Попыталась ее обойти, но Дакота положила свои ладони мне на плечи, останавливая.

Она меня словно не слышала.

– Знаешь, я обожаю сказки о том, как милых принцесс похищают злобные драконы. Особенно когда они притворяются красавцами-сердцеедами, а потом…

– Дакота, – мой голос дрогнул, когда мне показалось, что за спиной вампирши зашевелилась чья-то тень.

– В твоей сказке драконом оказался Нокс, – не замечая моей паники, продолжала девушка, а тень становилась отчетливее и ближе.

– Дакота!!! – закричала я, когда следом за тенью показался человек, который ее отбрасывал.

Коренастый вампир сжимал в руках веревку, которую вскинул над шеей Дакоты прежде, чем девушка успела обернуться. Из горла вырвался надсадный крик, от которого нутро раскололось пополам. Моя ладонь легко нашла рукоять Мергера.

Все происходило очень быстро. Вампир не успел сдавить веревкой горло Дакоты, он застыл, удивленно глядя на меня. Всего доля секунды, но я использовала ее, чтобы броситься на врага.

Он не был низшим, с которыми столкнулась сегодня. У него осознанный взгляд, человеческие черты лица и интеллект, что выше инстинктов. Но это не остановило мою руку, несущую смерть.

Ее остановило другое.

– На самом деле Нокс не дракон, – пугающе спокойно произнесла Дакота, впиваясь ногтями в мое открытое запястье. Как раз с него я сняла бинты, чтобы спрятать метку на кисти. – Он просто моя пешка.

– Что ты делаешь? – голос сорвался на шепот. Второй раз за день я видела этот ужасающий жесткий взгляд, полный холодной решимости. – Дакота?..

Вампир, который еще минуту назад пытался напасть на стражницу, теперь мерзко ухмылялся, наблюдая за моим ступором. Но я не смотрела на него. В груди теплилась надежда, что происходящее – сон, шоу, шутка… Что угодно.

– Ты не соврала, сказав, что защищала бы меня так же, как и Нокса. – Улыбка коснулась губ Дакоты лишь на мгновение, а затем она с поддельной тоской проронила: – Даже жаль, что твой дракон – это я.

А дальше мне на шею накинули удавку, и сознание поглотила тьма.

Хаген никогда не пил мою кровь, если я была без сознания. Он никогда не кусал меня, пока я спала. Поэтому боль, пробивающаяся сквозь густую пелену забытья, казалась чем-то странным, почти неестественным.

Иногда я слышала голоса, но слова редко звучали связно. Их смысл ускользал в ту же секунду, когда я снова проваливалась в забытье. В нем время текло иначе, по-другому ощущался и мир. Может, поэтому я так не хотела просыпаться? Проще чувствовать себя незначительной пылинкой и тонуть в темноте, чем испытывать боль, отчаяние и вспоминать, вспоминать, вспоминать…

Однажды мне показалось, что я слышала голос Лорена Офудо:

– Ты тянешь с обращением, – слова доносились как через толщу воды.

– Я делаю так, как делал Хаген, – Дакота всегда звучала совсем близко. Будто моя голова неизменно лежала на ее коленях.

Высокий голос, по-кошачьи тянущий гласные, был главным триггером. Казалось, он лучше прочих тормошил сознание, которое билось, как бабочка в паутине. Такой знакомый тембр, но почему-то вызывающий невыносимую боль, от которой хотелось кричать, разрывая голосом пелену сна.

– Ни к чему щадить сэйки. Ей все равно придется обратиться, – снова Лорен.

– Так и будет. Но не сегодня.

Были и другие голоса, но они говорили на языке, который я не знала. Иностранцы приходили не одни, и шум, который сопровождал каждое из, кажется, двух таких посещений, гудел в висках, заставляя череп трещать. Но потом все умолкало, и кто-то один произносил длинную речь. И каждый раз, независимо от языка, заканчивалась она одинаково. Моим именем.

Сколько времени я провела в коконе забытья? Часы? Дни? Недели?

Но чем дольше спала, тем слабее становилась. Боль, пронзающая шею и запястья, уже не была такой острой. Ощущения стирались. Наверное, именно в тот момент что-то в глубине моей души тревожно встрепенулось.

Вдруг я умираю?

Эта мысль даже во сне пугала, растекаясь по спавшимся венам жидким азотом. Она и заставила меня вынырнуть из спокойной темноты и однажды открыть веки.

Высокий потолок с лепниной был первым, что я увидела. Я не узнавала его, как и комнату, которую медленно обвела взглядом, повернув голову набок. Она кружилась, как никогда прежде, картинка мира плыла от любого крошечного движения. Я попыталась сесть, но даже на это мне не хватило сил.

– Ты очнулась! – По голосу Дакоты было сложно определить, чего в девушке сейчас больше: удивления, радости или огорчения.

Мягкие пальцы коснулись моих висков, и я поморщилась, когда вампирша чуть повернула мою голову так, чтобы я могла видеть ее лицо. Знакомые черты расплывались акварельными пятнами, но я все равно различила яркий блеск малахитовых глаз. И чем дольше я смотрела в них, тем больше жалела, что пришла в себя. Вместе с сознанием возвращались воспоминания, в которые я отказывалась верить.